– Поиск истины…

–Да, поиск истины. Если хотите, истина включает в себя гораздо большее; в данном случае речь идет о признании того, где больше вероятности. И странно было бы перед этим многообразием, этой сложностью мироздания, организмов, жизни, наконец, человека, сказать, что все это произошло... неизвестно как. Или: конечно, разум здесь присутствует, ведь здесь направляющая – разум. Так вот, если человек пришел к этому убеждению, возникает другая ступень.

Я вот что хочу сказать: то, о чем я сейчас поговорил, касается людей, которые привыкли думать – мыслить, и серьезно мыслить. Для многих это очень трудно. Думать очень трудно – мне кажется, невероятно трудно. Недаром есть такая пословица, мне кажется, она очень интересная: думают только голландские петухи, не нам же, людям, думать. Так вот, если человек все-таки подумал и пришел к этому выводу, затем ему придется осмысливать уже другой вопрос: «Хорошо, Бог есть, но Кто Он такой?», о котором мы сейчас говорили – какая же религия является верой? Все религии говорят о Боге, а Кто Он? Ведь каждая религия характеризуется своим пониманием Бога. И вот здесь, я скажу, вопрос очень непростой (кстати, его характеризует очень показательным образом Серафим (Роуз). Этот человек, можно сказать, наш современник (он скончался где-то в 80-х годах прошлого столетия), который сам вышел из протестантской и потом, в конце концов, из атеистической, в общем-то, семьи. Как он искал ответ? Он даже начал изучать древние языки, он изучил буддизм, индуизм, синтоизм, ислам, искал христианство, пока не пришел к Православию.  И это умный и образованный человек – уж его никак не упрекнете ни в консерватизме, ни в ригоризме, ни в чем). Так вот, вопрос: где же тот Бог, где образ того Бога – это второй вопрос.

Конечно, вы сегодня потребуете ответа, где же Он и как убедиться. Вы знаете, я могу сейчас дать только ответ, а обоснование его потребует значительного времени. И тогда нам действительно придется до Второго Пришествия здесь сидеть. Скажу вам: только одна религия имеет объективные основания, объективные аргументы, которые свидетельствуют, что ее учение – не наши человеческие предположения, не наши домыслы, не наши мечтания, – вы слышите? – не наши интуиции, а что ее учение действительно является тем учением, которое открыл Сам Бог. Только одна такая религия – это христианство.

Я это утверждаю. На лекциях я очень много об этом говорю, об этом фактически читается целый курс в семинарии, где я разбираю шаг за шагом, если хотите, вероучительные истины христианские. Для того чтобы показать, что  вывод совершенно однозначен – не подумайте, что мой, богословский. Я вам приведу такой авторитет, что придется очень многим задуматься. Не кто нибудь, а как я часто говорю, не иже во святых и не отец наш – Фридрих Энгельс заявил прямо. Что заявил? О, если б он только понял в тот момент, что он сказал! «Христианство, возникнув, вступило в резкое противоречие со всеми окружавшими его религиями». Какую мысль он высказал! Что источников земных нет: оказывается, христианское учение не заимствовано из иудаизма, из греческого, римского язычества, египетского, малазийского… Нигде нет учения ни о Боге, ни о Троице, ни о логосе, ни о Воплощении, ни об Искуплении. Нет! Абсолютно новые истины, причем не просто новые, а принципиально новые, настолько глубокие, что только поражаешься. Поражаешься особенно чему? Что их проповедовали простые малограмотные рыбаки.

Часто они говорили, и видно по Евангелию, насколько они были просты, насколько необразованны – и вдруг они возвещают такие истины. Откуда же? Сами были евреями, то есть иудеями, которые не знали никакой философии, ни стоиков, ни Филона, и вдруг такие потрясающие истины...

Так вот. Христианство имеет объективные аргументы, независимые от убеждения человека, которые прямо свидетельствуют, что оно Божественного происхождения. Да извинят меня, но ни одна другая религия не имеет таких аргументов. Отсюда я могу прийти к выводу, который в христианстве я для себя нахожу: вот истинное учение сверхъестественного порядка, и поэтому я могу к этой религии обратиться.

Дальше, конечно, возникает сложность уже совершенно другого, я бы сказал, чисто духовного порядка: где тот праведный путь, по которому я узнаю уже не о Боге, не о религии, а где я могу познать Самого Бога? То есть как уподобиться мне? Что это за путь богоуподобления, при котором я действительно могу сказать: вкусите и увидите, как благ Бог.Об этом уже говорит Православие. И здесь опять-таки непростые вопросы, которые требуют от человека, я бы сказал, скрупулезного изучения, чтобы увидеть, чем Православие отличается от других конфессий и в чем его понимание этого пути жизни. Действительно, оно настолько глубже и подтверждается таким громадным опытом, какого не имеет ничто другое. И именно поэтому оно показывает критерий, по которому мы можем судить, что действительно этот путь богоуподобления – верный.Вот так. Тут две стороны: первая – рациональный путь, по которому мы можем прийти к Богу: есть ли Бог, какой образ Бога правилен, какая религия наиболее истинна. И второй путь – тоже теоретический, когда мы должны узнать основы духовной жизни, принять эти основы. И, наконец, третий этап, самый сложный, на который редко кто становится, редко кто пытается осуществить лично в своей жизни: стать на этот путь духовной жизни и убедиться.То есть что значит встать на путь духовной жизни? Первое: увидеть, что во мне есть, увидеть то, о чем говорит Православие. Что, оказывается, в нас живут все страсти. Это первое. Второе. Что, оказывается,  я не могу ни одной страсти своими собственными усилиями выкорчевать из себя. Я не могу не осуждать, не могу не завидовать, не могу не тщеславиться, не могу не гордиться – ой, этих столько «не могу», что и в этой комнате не вместится. Не говорю о телесных страстях; а  оказывается, «не могу». И когда я это увижу, тогда я, наверное, почувствую себя другим человеком, а не тем, кто хочет, чтобы его живьем канонизировали. Когда человек смиряется, понимает, в каком состоянии он находится, тогда его обращение к Богу начинает носить искренний характер. Искренний, убедительный. И на почве этого обращения, то есть в правильной молитве, и начинается богообщение, богопознание.Я уже не говорю здесь, что необходимо изучение Священного Писания, особенно Нового Завета, совершенно необходимо изучение святых отцов, которые прошли этот путь духовной жизни, оставили нам описание его. Представляете, я подхожу к тайге и дальше не знаю, куда мне идти. Где тот Дерсу Узала, который меня поведет? Оказывается, у нас есть. Вот путь, зафиксированный святыми отцами – они прошли его, они указали и основания, и критерии, указали ошибки, опасности. Указано все. Поэтому я не могу здесь не упомянуть нашего замечательного водителя духовной жизни – святителя Игнатия (Брянчанинова) и его учеников: игумена Никона (Воробьева), схиигумена Иоанна Валаамского, игумению Арсению. Это наши современники, их наследие надо изучить, и тогда мы увидим, что такое духовная жизнь, то есть внутренняя жизнь человека, которая действительно дает возможность человеку реально убедиться, кто есть Бог и какое благо Он дает человеку.– То есть без личного участия – не только разумом, но и сердцем – этот эксперимент богоискательства и богопознания фактически невозможен...– Да, видите ли, теоретическая часть необходима. Она необходима, конечно. Особенно когда мы касаемся области и законов духовной жизни. Потому что здесь очень легко увлечься и впадать во что угодно: и в экстазы, и в мечтания. И такие будут эксперименты, от которых можно с ума сойти. Кстати, святые отцы предупреждали и предупреждают о так называемой прелести. Когда человек, кажется, и подвизается, и борется, а на самом деле идет по совершенно ложному пути. Здесь даже необходим личный труд борьбы с самим собой. Вы знаете, мне очень понравилось стихотворение одного немецкого поэта, хорошо переведенное на русский язык. Это поэт Фридрих фон Логау, который говорит: да, бой с самим собой есть самый трудный бой, победа из побед – победа над собой.