Старец замолчал. Мои спутники, чувствуя усталость отца Антония, стали подниматься со своих мест и прощаться. Я последовал их примеру, хотя из этого дома, казалось, и не выходил бы, такое спокойствие и умиротворение были в душе. Мы раскланялись, и вот, уже у дверей, я услышал голос Старца: "Отец Александр, а мы с Вами-то, уже и знакомы!" Что-то дернулось у меня в груди, да, действительно, было нечто знакомое в разговоре отца Антония, но что?! "А помните, Верхнедонское, а, отец Александр?!"

Я вспомнил. Это были страшные страницы моей жизни, страшнее и придумать нельзя. Настигло горе, хотя, если быть точнее, признаки горя, не хочу возвращаться даже так в то время, но две ночи мы с матушкой не спали.

Воскресный день, я служить не могу. Прихожане все знают нашу трагедию, сошлись в храме и читают акафисты. Дело было где-то в 9-10 утра, ко мне подходит молодой парень и говорит: "Батюшка и матушки велели передать Вам, от. Александр, чтобы Вы не переживали, не предпринимали никаких действий, но молились! Все уже разрешилось, все хорошо!" Честно, я от его слов, оторопел - какие батюшка и матушки?! Жил в поселке мой предшественник по настоятельству, выходец из Львовской "области, запрещенный в священнослужении, но к таким делам он уж меньше всего! К нему приезжали за запчастями для иномарок, для перепродаж каких-то, но подобное!!! А тут - батюшка и матушки!

Паренька я знал неплохо, частенько он просился на клиросе что-то читать, старался, очень хорошая дикция, Виктор его звали.

"Витя, - спрашиваю, - ну, ладно, матушки, а батюшка так кто?!" "Как кто - отец Антоний! Он у них постоянно бывает, литургии служит, исповедует, причащает, наставляет всех нас, кто же еще! Он о Вас тоже молился, всю ночь, сказал, чтоб Вы успокоились, уже все хорошо!" Я этого "хорошо" в тот момент не видел! Но вошел в храм, -сотни людей молились, читался акафист. Как-то само собой стал на колени, взял в руки "Акафистник" и...со слезами стал служить молебен. О том, что все уже действительно хорошо, я узнал только вечером. И вот тогда возник действительно серьезный интерес к этому старцу - от. Антонию.

Я его увидел. Была какая-то праздничная служба Великого Поста. Начинаю каждение после Проскомидии, и тут подскакивает старший пономарь, и едва не кричит:

"Батюшка, от. Антоний в храме!" Выхожу на каждение, и сразу взгляд останавливается на величавом старце, в подряснике и теплой, несколько старинного покроя, рясе с протоиерейским крестом с украшениями. После каждения, на часах, выхожу и приглашаю священника сослужить. Он вежливо отказывается, сославшись на то, что будет служить в другом храме. И все. На малом входе его уже в храме не было. Потом был перевод, новый приход и все растаяло в суете дней текущих. Сейчас опять слышу знакомый голос.

"Помню, от. Антоний, вспомнил!" "Ну, так, провожатых Вам не надо, я мню, отче. Наведывайтесь, если между трудами праведными время будет! Я, правда, слышал, уж так Вы нас, старцев не любите, и все-то мы дремучие, и все-то мы невежды, да и крест Христов нести не хотим, восхищаем чужое стадо, в общем, все беды от нас, а, святой отец?!" "Листочков двух одинаковых не найти, что уж говорить о людях, от. Антоний". "Вот, вот, я тоже о том же. Так утром завтра я Вас жду!" Мои спутники уже давно вышли и были удивлены тем, что я замешкался. А я ждал утра. Еще и еще раз прочитывал строки Св. Игнатия (Брянчанинова), жизнь Оптинских старцев, соизмеряя все с происходящим, ища ему должное объяснение. Земные пути. Утром я опять в машине и опять уже знакомый путь к старцу. Та же женщина у входа, только теперь ко мне обращены ее приветствия да во взгляде есть некоторая таинственность-взгляд человека, который знает несколько больше, чем должен и чем знают окружающие. "Молитвами..." "Аминь" -слышится из-за двери, - "Да он Вас давно ждет, -уже шепчет женщина, - идите скорее, батюшка!" Я вхожу и теперь спокойнее осматриваю келью старца. Увы, чего-то необычного не нахожу: иконы на беленых стенах, в рушниках; в святом углу два ящичка -один больше, другой маленький. В доме священника, или, правильнее в данном случае сказать, в доме его пребывания, подобное вопросов не должно вызывать -крестильный и евхаристический набор, вероятно, с Антиминсом. Поясню, для людей не знающих, о чем идет речь. Антиминс - это шелковый плат с вытканным или нарисованным, как правило, изображением Христа в гробу и подшитыми к нему мощами мученика, малой частью их, естественно. Так вот, только на Антиминсе совершается Божественная Литургия, точнее, та важнейшая часть Ее, во время которой происходит пресуществление Святых Даров - превращение хлеба и вина в Тело и Кровь Господни. Обычно Антиминс благословляется Архиереем для службы в конкретном храме, но в моменты нестабильности в обществе - будь-то война, революции, опасность раскола или чуждого религиозного засилья, как, скажем, было при введении на Украине униатства, архиереи наиболее стойким в вере священникам благословляли Антиминсы специально для службы «аще где прилучится». Много Антиминсов оказалось на руках у духовенства при закрытии и уничтожении храмов большевиками. Одним словом, редко у кого из священства того периода не было своего Антиминса, поэтому, наличие его у от. Антония не вызывало сомнения. «Что, отче, Святости взгляд притягивают, правда?» Поздоровавшись священническим приветствием и целованием, я, по приглашению старца, присел на стул возле его кровати. Разговор как-то не клеился. От. Антоний, в белом стареньком подряснике также полулежал, только выражение лица было иное, чем вчера-глубокая задумчивость, даже некая поволока печали на челе, «Батюшка, может я не вовремя?» - спрашиваю старца. «Да, нет, что ты, что ты, я ведь сам звал. Просто вот задумался о днях минувших, грех-то пути Господни взыскивать, ан нет, все возвращаюсь туда, в прошлое, все пытаюсь понять как, что и зачем».