Ответ. Великий Иов не хуже Давида правед­ностью, как и облеченностью силой. Он царь и по избранию равен Давиду праведностью и исти­ной, засвидетельствованной Богом. И он сказал к Богу: "Руки Твои создали меня", — и еще: "Вспом­ни, что из брения Ты меня создал". Можно ли после этого говорить, что душа старше тела? Или создание не относится к названному неизменно­му сотворению? И тем самым мы назовем этого человека неодушевленным? Никак нет, так как бо­жественный Моисей сказал всему миру: "И взял Бог прах от земли, и создал человека", — не при­бавляя, что нетленным и что вскоре его сделал, не говоря, что сперва сотворил голову, затем лицо, затем шею, затем ладони и ступни. Откуда мы мо­жем думать именно так? Оставь болтовню. Ведь откуда мы можем знать, что не с уст или не с языка начал создавать нас лучший Искусник премудрый Бог.

(176) Вопрос. В чем, по твоему мнению, вы­ражается то, что человек создан по образу Божию. Этот образ Божий выразился в душе, как в духе сущем и невидимом? или в телесном низком облике?

 Ответ. Ни в чем из этого, а только в бессмертии души. И в том, что он всем владеет. Но не отсюда он получает истинное точное подобие Богу. Ибо и душа, и тело созданы. Душа и тело соедине­ны вместе для союза. А за этим соединением уже следует все остальное: и разделение, и отстояние. А Божество несложно и нераздельно, и лишено внешнего образа, пребывая Само в Себе. И всегда Оно таково же. И владение не может быть как по­добие сравнимо с изначальным образом: ибо тот, кому оказана милость, не равен славой властели­ну. Властелин дарует и ни в чем не нуждается. Тот, кто попросит, тому он даст. Ибо от Бога властелин поставлен владеть товарищами, а Бог никем не поставлен, Сам всем властвуя.

(177) Вопрос. Но каждый в себе видит, что душа — это одно, а тело — другое. И дай нам от­вет о душе и теле. Что, как ты думаешь, есть по образу Божию?

 Ответ. Человек — это никогда одно не отде­лено от другого. Дух — это не человек. Труп — без разума и без чувств. А из них получается еди­ный человек. Душа подвластна переменам и сме­не пути: одно она забывает, а другое вспоминает и помнит. Человек без зависти радуется делам, бы­вает мощен духом, бывает и умоляющим и немощ­ным в скудости. Иногда мыслит самое чистое, а иногда — блудное. Иногда предпринимает правед­ное, а иногда — неправедное. Иногда бывает че­ловеколюбцем, иногда — человеконенавидцем, зря гневаясь и внезапно становясь кротким. Душа под­властна разделению и изменению. Ибо возвышен­ный Апостол явным образом сказал, возглашая: «...слово Божие живо и действенно и острее вся­кого меча обоюдоострого: оно проникает до раз­деления души и духа...» Можно рассудить мыслью и умом: как может быть образом Бога, Который неизменен, душа, подвластная разделению и раз­личению? Душа обличаема в помышлении и уме не только Богом, но и собственными Пророками много раз в глубине, а кто постигнет Божий замы­сел или помышление? Ведь святой Апостол воз­глашает: "Кто уразумел ум Господень? Кто был Ему советник?" Если душа, которая старше чело­веческого рассудка и размышления, неспособна быть мыслима образом и подобием Божиим, то сколь дальше отстоит от подобия тело? Душа по своей сущности нетленна, а тело тленно. Душа невероятно велика и не может быть измерена, а тело мало и объемлемо. Душа неподвластна никаким причинам и невредима, а тело подлежит болезням, повреждениям, способно к тлению. Душа непос­тижима и неосязаема, а тело осязаемо и мимолетно. Душа бесплотна и невещественна, и выше вся­кой высоты, а тело имеет тяжесть и бренно, при­вязанное к земле, склоняемое книзу и вширь. Душа не растет, не кончается, не истощается, не уменьшается, не исчезает... Не будь зависим от дольного и не приписывай Божеству члены, а послушай? Бога, говорящего: "Вознесу на небо руку Мою" "Клялся десницей Моей" и еще "Небо у Меня пре­стол, а земля — подножие ногам Моим". И еще Пророк говорит: "Измеривший небо пядью", и в другом месте: "Перстом начертавший скрижали каменные и вручивший боговидцу Моисею". И как еще сказал Давид — божественный певец: "При­клони, Господи, ухо Твое и услышь меня, и при­зри на меня и помилуй меня". Поэтому ли ты при­даешь Божеству образ, начертывая для Него члены и суставы? Если ветер, когда веет, проходит всю­ду, и воздух окружает все вещи, то сколь более это может Тот, Кто повелел, чтобы ветер веял, и, со­брав веяние, охватил Престол Сидящего? Божество необъятно: ибо если земля — подножие Его, то почему свободно ходят те, кто пашет, почему от востока на запад проходящие, по повелению цар­скому переходя землю, не соприкасаются с Его но­гами? Каким образом небо измерил пядью Тот, Кто сидит наверху? И как Тот, Кто сидит наверху, опять же "на небо воздвигнул руку"? Как Он всего лишь перстами, без резака, вытесал скрижали, начер­тав без пишущего инструмента на них Заповеди, и законодателю дал написанный на них Закон? Вос­прянь оком размышления. Ты видишь, что все это — "гадания", а не образы. Ты видишь, что мы прила­гаем к Божеству слабое и малое, как капля по от­ношению к морю, которое своей величиной пре­восходит все состоящие из частей вещи и все окропляет. Так все это приложимо к Божией пучи­не, говоря словами Пророка. Море ведь простор­но, не имея образа, голосит без уст, движется без ног, преклоняется (волнами) без колен. Успокаива­ется и ведет корабельников, не имея руки; воздви­гает на высоту, не имея крыл. Топит многих, без локтей, пальцев и ладоней. Море пенится и плю­ется, хотя у него совсем нет губ. Оно может ме­тать камни, не имея мышц. Оно поднимает тыся­чекратно отягощенные корабли и, не имея зубов, прогрызает и поглощает. И если то, что в приро­де, что просто и изменчиво, имеет, однако, обык­новение такое творить, то сколь более него Тот, Кто возмущение и волнение, которое невозможно вы­держать, обуздал ничтожным песком, словно же­лезной оградой его обнеся, чтобы волны не выхо­дили вовне, а все свое стремление разбив в пену, возвращались в море. Так и веяние ветра: оно веет и шумит, не имея уст, разрушает постройки без мышц, без рук охватывает и колеблет плоды растений, раскапывает и раскрывает бездну, а то, что под ней, выкладывает, не пользуясь ни лопатой, ни рылом. Восстает, поднимается и сопротивляет­ся, запрещая плыть тысячекратно отягощенным кораблям, не будучи причастен ни груди, ни пле­чам. А другие корабли, белеющие как овцы, он гонит словно в тын, как бы по полю по пучине, не ударяя ни стрекалом, ни палкой. Оно украшает весьма бледный путь людей, словно опыляя его разными красками. И если море и ветер, все пре­вышающие своей величиной, не имеющие, одна­ко, образа и по отношению к Божеству как комар или сверчок, или горошина, или что-либо еще меньшее, но они бегут, поднимаются, держат, благодеют, терзают, обогащают, топят, приводят, отводят. Почему же тогда ты придаешь образ Боже­ству, любимый мой? И расписываешь на члены единое и несложенное [Божество], когда слышишь: "Призри на меня"; "Протяни руку Твою свыше"; "Извлеки меня и освободи "меня", — и тому подоб­ное. Оставь, наконец, прилагать к душе или телу, что человек — по образу Божию. Как может быть образом недолговечное и минующее, когда Бог во­пиет через Пророка: "Я есмь и не меняюсь".

(178) Вопрос. Раз, как думается нам, не то же самое ум и душа, если ум — это око в теле, и ум во всяком случае невидим и он в невидимой душе, то не есть ли ум по образу Божию?

 Ответ. Ум и душа это не одно и то же. В со­гласии с моими установлениями, ум не вне души, но образ Божий не подвластен тлению и переме­нам, [а душа переменчива]. Ибо сказал возвышен­ный духом Апостол: "Пою духом, пою и умом", — называя духом душу, для которой ум — владыка и строитель. Ему повинуются и как царю — во гла­ве (в голове) сидящему возвышенному владыке, поднося вверх замыслы и советы сердца. Он не­победим очень многим, хотя помысел воюет с по­мыслом, размышление с безумием, «ибо из сердца исходят злые помыслы», как сказал Господь. Если нас побеждает помысл, который из сердца, то мы сопротивляемся ему умом. Как бы царь издает закон — и скоро умолкает страсть. И если мы с разумом наткнемся на безумие, то вновь будет низ­ложена презрительная гордыня — и заботой ума, разбором, угаснет то, что клокочет в несчастном теле. Ибо безумие — это отделение (отлучение) ума, когда душа остается без его наставлений, ока­зываясь вдали от наставника. Помышление — это присутствие и управление ума, и наставление ума, которое вкладывают учителя в учеников, когда их наставляют.

(179) Вопрос. А те, кто не учился, они не име­ют ума? Ответ. Они имеют ум, подобный тем, кто об­лечен в рубище и мешковину. Они как бы одеты в разодранное и не делающее чести платье. А тому, что душа — это иное, чем ум, есть достойный веры свидетель — Апостол, как я указал выше. А если вы ожидаете сверх этого более очевидного ответа, то посмотрите на беснующихся и безумных. У них есть душа, но ума у них нет, что и есть безумие. От них отлучился ум, или же они расслаблены не­ким бесом. И посмотри ты со мной теперь, как су­ществуют они одушевленные, но лишенные ума; нет для них указаний от Бога, хотя они и соверши­лись и приняли природу, но от неимения ума они попадают на нож или пьют отраву или какой яд, как хорошее питье, очень скоро получая жалкую смерть. К этому принуждает безумие.(180) Вопрос. Если ум — владыка души, и если, имея ум, мы приобретаем, а когда он поки­дает нас, мы погибаем, то значит именно ум со­творен по образу Божию, то есть как спаситель. Ответ. Хотя я и назвал ум владыкой души, но не назвал его подобным. Сам ум не по образу Божию, ибо как образом нетленного может быть тленный и зависящий от причин? Как может быть пленный — подобен крепкому и всегда таким же без перемен остающемуся? Ибо ум прародителей в раю подчинился, то есть уступил наветам змея. Он или оторвался от души, или пал вместе с нею, как говорит возвышенный разумом Апостол: "Бо­юсь, не прельстит ли кого-нибудь из вас змей, вновь придя, и растлятся ваши помыслы". И В другом месте он сказал, уже оплакивая погибших: "люди, развращенные умом, невежды в вере". И опять: "Я вижу, что в членах моих другой закон, который сражается против закона моего ума, и* опутывает меня законом греха". И как образом неизменного, не испытывающего повреждений, не зависящего от причин может быть то, что по­беждено противником, или же уступило ему, или павшее вместе с душой и соскользнувшее в пре­ступление?(181) Вопрос. Но в чем же тогда, ты думаешь, мы по образу Божию? Или все в нас ты показыва­ешь неуместным? Ответ. Что по подобию, я немного после дам ответ, сколь хватит сил, следуя Божественному Пи­санию. А "по образу", как я сказал прежде, думаю, в бессмертии и владычности души; не иначе. Толь­ко как сказано выше. Ибо говорит Священное Пи­сание: «...и стал человек душею живою», — то есть бессмертной. И перед этим, выше говоря, сказал Бог: «...сотворим человека по образу» и подобию «Нашему», и да владеет «рыбами морскими, и над птицами небесными... и над скотом», зверями и пресмыкающимися по земле". Это владение всем поднебесным творением и бессмертие души, это я и имею по образу Божию, и по причине этого дивлюсь неизреченной Божией благостыни (прав­де). Давид, певец божественного, сказал: "Госпо­ди, что есть человек, что ты помнишь его? Что есть сын человеческий, что посещаешь его?" В согласии с отцом говорит и Соломон, премудрый в божественных вещах: "Господи, что есть чело­век, что Ты его возвеличил и возвеличиваешь, и поселяешь ум в нем?" И опять же Давид: "Все по­корно у ног его, овцы и волы все" и еще: и дикие звери, и птицы небесные, и рыбы морские, кото­рые ходят морскими путями.(182) Вопрос. Но почему сначала нам велено владеть рыбами и птицами, а потом скотами, зве­рями и пресмыкающимися?