В падшем естестве человеческом добро смешано со злом. Прившедшее в человека зло так смешалось и сли­лось с природным добром человека, что природное доб­ро никогда не может действовать отдельно, без того, чтоб не действовало вместе и зло. Человек вкушением греха, то есть опытным познанием зла, отравлен. Отра­ва проникла во все члены тела, во все силы и свойства души; поражены недугом греховным и тело, и сердце, и ум. Пагубно льстя себе и обманывая себя, падшие чело-веки называют и признают свой разум здравым. Здра­вым разум был до падения; по падении у всех человеков, без исключения, он сделался лжеименным, и для спасе­ния должен быть отвергнут (1Тим.6:20,21). Свет очию моею, и той несть со мною (Пс.31:11), говорит Писание о разуме падшего ес­тества. Пагубно льстя себе и обманывая себя, падшие человеки называют и признают свое сердце добрым; оно было добрым до падения; по падении добро его сме­шалось со злом и для спасения должно быть отвергнуто как оскверненное. Сердцеведец Бог всех человеков на­звал злыми (Лк.11:13). От греховной заразы все в человеке при­шло в расстройство; все действует неправильно; все действует под влиянием лжи и самообольщения. Так действует его воля; так действуют все его сердечные чувствования; так действуют все его помышления. Тщетно и всуе именует их падшее и слепотствующее человече­ство добрыми, изящными, возвышенными! Глубоко наше падение: весьма немногие человеки сознают себя существами падшими, нуждающимися в Спасителе; большинство смотрит на свое состояние падения как на состояние полного торжества, — употребляет все уси­лия, чтоб упрочить, развить свое состояние падения. Отделение собственными усилиями прившедшего зла от природного добра соделалось для человека невоз­можным. Зло проникло в самое начало человека; чело­век зачинается в беззакониях, рождается во грехах (Пс.50:7). С самого рождения своего человек не имеет ни одного дела, ни одного слова, ни одного помышления, ни од­ного чувствования, ниже на кратчайшую минуту, в кото­рых бы добро было без большей или меньшей примеси зла. Это засвидетельствовано Священным Писанием, которое говорит о падших человеках, что между ними несть праведен никтоже: еси уклонишася, вкупе непотребни быша. Несть творяй благостыню, несть до единаго (Рим.3:10-12). Ука­зывая на свое падшее естество, святой апостол Павел говорит: не живет во мне, сиречь в плоти моей, доброе (Рим.7:18). Здесь под именем плоти апостол разумеет не собствен­но тело человеческое, но плотское состояние всего че­ловека: его ума, сердца и тела. И в Ветхом Завете на­зван плотию весь человек: Не имать Дух Мой, сказал Бог, пребывати в человецех сих во век, зане суть плоть (Быт.6:3). В этом плотском состоянии, как в своем теле, живут грех и вечная смерть. Апостол называет плотское состояние телом смерти (Рим.7:24), телом греха (Рим.6:6). Состояние это по той причине называется плотью, телом, телом смерти и греха, что в нем мысль и сердце, долженствующие стремиться к духовному и святому, устремлены и при­гвождены к одному вещественному и греховному, жи­вут в веществе и грехе. Человеческое тело апостола, как всем известно, было храмом Святаго Духа, было проникнуто Божественной благодатию и источало из себя действия Божественной благодати (Деян.19:12). К нему не могут относиться выражения, так верно относящиеся к плотскому состоянию, в которое низверглось челове­ческое естество падением: сущии во плоти угодити Богу не могут (Рим.8:8), да упразднится тело греховное (Рим.6:6), кто мя избавит от тела смерти сея? (Рим.7:24)

Превосходно описывает апостол смешение добра со злом в падшем человеке, предоставленном собствен­ным усилиям к творению добра; причем по необходи­мости зло проникает из естества, искажает его добро и низлагает замыслы ума, тщетно покушающегося ввести в душевный храм истинное служение Богу. Закон, гово­рит апостол, духовен есть: аз же плотян есмь, продан под грех. Еже бо содеваю, не разумею: не еже бо хощу, сие творю, но еже ненавижду, то соделоваю. Аще ли, еже не хощу аз, сие тво­рю, уже не аз сие творю, но живый во мне грех. Обретаю, убо закон, хотящу ми творити доброе, яко мне злое прилежит. Соуслаждаюся бо закону Божию по внутреннему человеку: виж­ду же ин закон во удех моих, противувоюющ закону ума моего и пленяющ мя законом греховным сущим во удех моих. Окая­нен аз человек: кто мя избавит от тела смерти сея? Тем же сам аз умом моим работаю Закону Божию, плотию же закону греховному (Рим.7:14-25). Под словом плоть здесь опять надо разуметь плотское состояние, которым ниспровергаются все покушения ума человеческого исполнить волю Бо­жию, доколе человек пребывает в состоянии падения, доколе он не обновлен Духом: Дух, вселившись в чело­века, освобождает его от греховного рабства (Рим.8:14), разру­шая тело греха (Рим.6:6), то есть плотское состояние в челове­ке. Так надо понимать и слова апостола: плоть и кровь Царствия Божия наследити не могут (1Кор.15:10). Здесь под именем плоти и крови разумеются помыслы и чувствования, рождающиеся в падшем естестве, содержащие человека в плотском состоянии по его уму, сердцу и телу. Это состояние называется и ветхим человеком (Еф.4:22), которого апо­стол повелевает христианину отложить и облечься в новаго человека, созданнаго по Богу в правде и преподобии Ис­тины (Еф.4:23,24). Это — то же самое, что он сказал в Послании к римлянам: Облецытеся Господом нашим Иисусом Хрис­том (Рим.13:14), и к Коринфянам: Облечемся во образ небеснаго (1Кор.15:49) (человека). Известно, что апостол был обновлен Духом и облечен во Христа; просвещенный Духом и движи­мый любовью к ближним, он произнес от лица падше­го человека, усиливающегося расторгнуть цепи грехов­ные, исповедание состояния, производимого падением; состояния, при котором человек, насилуемый живущим в нем злом, не может не совершать зла, хотя бы и же­лал совершать добро (Прп. аввы Дорофея поучение 1). Такое зрение падения челове­ческого — дар благодати Божией [153] .

В обществе падшего человечества некоторые люди называются добрыми. Так называются они неправиль­но, относительно. В этом обществе называется добрым тот человек, который делает наименее зла, а злым тот, который делает наименее добра. Впрочем, злой чело­век может до того преуспеть во зле, что вся деятель­ность его обращается в непрерываемый ряд злодеяний. В точном смысле доброго человека — нет. Нет челове­ка, который бы в падшем состоянии своем делал чистое добро, не оскверненное злом: никтоже благ, токмо един Бог (Мк.10:18), говорит Слово Божие. Оно всех человеков, как выше сказано, признает и называет злыми (Лк.11:13). Ветхоза­ветные праведники именовались праведниками един­ственно по отношению к прочим человекам (Рим.4:2,3; Иов.1:8), а не по отношению к Богу. По отношению к Богу все, без исключения, падшее человечество соделалось недостой­ным Бога; все дела растленного падением естества со­делались неблагоугодными Богу, как оскверненные неотъемлемою примесью зла. Одна вера в обетованно­го Искупителя, доказываемая делами веры, усвоивала Богу ветхозаветных праведников, вменялась им в прав­ду (Рим.4:2-8; Гал.2:18-26), доставляла надежду спасения, надежду исшествия из темниц адовых, в которые низвергались все без ис­ключения души человеческие по разлучении их с тела­ми, доколе вочеловечившийся Бог не сокрушил закле­пов и врат адских.

Мало того, что грех через падение соделался как бы естественным человеку, столько свойственным ему, что Писание назвало грех душою человека (Мф.10:39), что отрече­ние от греха сделалось отречением от себя (Мф.16:24), падший человек приял в себя обольстившего его сатану и сде­лался жилищем сатаны. «Обретается некоторым образом, — говорит преподобный Макарий Великий, — внут­ри нас пребывающим и сам враг, борющий, пленяю­щий нас» [154] . Это отнюдь не произвольное суждение и не мечта, а опытное познание, получаемое теми, кото­рые, как говорит тот же угодник Божий, искренно пре­дали себя Господу, твердо пребывают в молитве и непо­колебимо противостоят борющему их врагу (Слово 4, гл. 5).

Такое опытное познание человеческого падения не­доступно для христианина, живущего посреди мира, связанного попечениями, отторгаемого от самозрения непрерывным развлечением. Не к нему наше слово. Пусть добрыми делами в недре Православной Церкви, особливо милостынею и целомудрием, он изработыва­ет свое спасение. Мы беседуем с иноками, всецело пре­давшими себя в служение Богу, желающими увидеть в себе Царство Божие открывшимся в силе и славе. Не­преложный духовный закон подвижничества требует, чтоб человек сперва расторг узы вещества, которыми он связан извне, и потом уже приступил к расторжению тех уз, которыми он связан во глубине своего ума и сер­дца духами злобы. «Двояким образом и двоякого рода узами, — говорит святой Макарий Великий, — оказался человек связанным по преступлении им заповеди и по изгнании его из рая: (оказался связанным) в мире сем предметами мира и любовью к миру, то есть к плотс­ким пожеланиям и страстям, к богатству и славе, также любовью к тварям, к жене и детям, к сродникам, к оте­честву, к местам, к одеждам, короче сказать: любовью ко всем видимым вещам, от которых Слово Божие пове­левает ему отречься по собственному произволению (потому что человек порабощает себя всему видимому произвольно), чтоб, разрешившись и освободившись от всего этого, он возмог исполнить волю Божию совер­шенно. Внутри же себя (человеческая) душа связана, заключена, окружена стенами и окована узами мрака до такой степени духами злобы, что не может, как бы ей хотелось, любить Бога, веровать в Него и почитать Его» (Прп. Макария Великого беседа 21, гл. 1). Далее в беседе своей великий угодник Божий и наставник иноков научает, что только те, которые свер­гли с себя узы мира и предали себя в истинное и исклю­чительное служение Богу, могут открыть в себе плен свой, свое рабство, свою вечную смерть. Напротив того, тот, кто предварительно не позаботился о разру­шении уз, возложенных на него веществом, то есть ви­димым миром и земною временною жизнью с ее поло­жением и отношениями, — никогда не познает, не при­метит своего плена и не увидит духов злобы, в нем действующих. Он остается навсегда чуждым сам себе: пи­тая в себе сокровенные страсти, не только не познает их, но весьма часто признает побуждения их за побуж­дения правды и действие их за действие благодати Бо­жией или за утешение совести. В самой монашеской жизни телесный подвиг, как бы он ни был велик, не может сам собою открыть внутренних уз и внутреннего бедствия; для этого необходим подвиг душевный. Те­лесный подвиг, не сопровождаемый душевным, более вреден, нежели полезен; он служит причиною необыкновенного усиления душевных страстей: тщеславия, лицемерия, лукавства, гордыни, ненависти, зависти, са­момнения [155] . «Если внутреннее делание по Богу, — ска­зал Великий Варсонофий, — не поможет человеку, то на­прасно он трудится во внешнем» (Ответ на вопрос 210).

Следующие духовные подвиги открывают для под­вижника его внутренний плен, служа причиною возбуж­дения брани в помыслах и чувствованиях: 1) истинное послушание; при нем новоначальный подвижник, отсе­кая ради Бога свою волю и свои разумения для испол­нения воли и разумений подвижника преуспевшего, стя­жавшего неуклонное послушание к Богу, непременно возбудит к противодействию гордого падшего ангела и тем откроет его присутствие в себе.

2) Чтение, изуче­ние и исполнение евангельских заповедей, которые, отсекая деятельный грех, по преимуществу истребляют грех в самом уме, в самом сердце. Исполнение этих за­поведей, или, правильнее, усилие к исполнению запо­ведей, по необходимости обличает живущий внутри нас грех и возбуждает жестокую внутреннюю борьбу, в ко­торой принимают сильнейшее участие духи злобы. 3) Бесчестия и другие скорби также обнаруживают тая­щийся грех во глубине души. Скорбь по той причине и называется искушением, что она открывает сокровен­ное состояние сердца. Естественно, что в человеке, на­ходящемся еще под властью греха, она обличает живу­щий во глубине души грех, который обнаруживается сердечным огорчением, печалью, помыслами ропота, негодования, самооправдания, мщения, ненависти. Уси­ленное действие этих страстей в душе, особенные на­шествие и напор помыслов и мечтаний служат несом­ненным признаком действия падшего гордого духа. 4) Внимательная молитва, особливо молитва именем Господа нашего Иисуса Христа, при усилии соединять сердце с умом обличает гнездящегося в сердечной глу­бине змея и, уязвляя его, побуждает к движению. Преподобные Каллист и Игнатий Ксанфопулы в сочине­нии своем о безмолвии и молитве приводят следую­щие слова святого Иоанна Златоуста: «Молю вас, бра­тия, никогда не попирать и не презирать правила мо­литвы. Слышал я некогда отцов, говоривших, что не инок тот, кто поперет или презрит это правило; но он должен — употребляет ли пищу или питие, пребывает ли в келье или находится в послушании и в путеше­ствии, или что другое делает — непрестанно вопиять так: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, чтоб непрестанно воспоминаемое имя Господа нашего Иисуса Христа раздражало на брань врага. Ибо нудя­щаяся душа может все найти таким воспоминанием, и злое и благое. Сперва она увидит зло во внутренности сердца своего, а потом (сокровенное в нем) добро (то есть благодать Божию, насажденную в каждого право­славного христианина святым крещением)» [156] . Такое состояние внутренней борьбы должно переносить бла­годушно, как наставляет преподобный Макарий Вели­кий, с несомненною верою и надеждою на Господа, с великим терпением, ожидая от Господа помощи и даро­вания внутренней свободы. Брань не может быть увен­чана победою, и свобода не может быть приобретена собственными усилиями человека; то и другое — дар Бо­жий, даруемый подвижнику в свое время, известное единому Богу (Беседа 21, гл. 3,4). Весьма ошибочно поступают те, которые, находясь под властью страстей, требуют от себя бесстрастия. При таком неправильном требовании от себя, происхо­дящем от неправильного понятия о себе, они приходят в необыкновенное смущение, когда проявится каким-либо образом живущий в них грех. Они приходят в уны­ние, в безнадежие. Им представляется, по неправильно­му взгляду их на себя, проявление греха чем-то необыч­ным, чем-то совершающимся вне порядка. Между тем проявление греха в помыслах, чувствованиях, словах и делах (здесь говорится не о смертных грехах и не о гре­хах произвольных, но об увлечениях) есть проявление логичное, естественное, необходимое. «Если страсть тревожит нас, — говорит преподобный авва Дорофей, — то мы не должны этим смущаться: смущаться тем, что тревожит нас страсть, есть дело неразумия и гордости, и происходит от того, что мы не знаем своего душевно­го состояния и избегаем труда, как сказали отцы. Пото­му мы и не преуспеваем, что не знаем меры нашей и не имеем терпения в начинаемых нами делах, но без труда хотим приобрести добродетель. Чему удивляется страс­тный, когда страсть тревожит его? Зачем смущается? Ты стяжал ее, имеешь в себе и смущаешься! Принял в себя и залоги ее, говоришь: зачем она тревожит меня? Луч­ше терпи, подвизайся и моли Бога [157] .Созерцающие в себе грех, по причине этого созер­цания, весь день земной жизни проводят в сетовании о греховности своей, умственно показывают себя, свое бедственное состояние Господу и вопиют в болезни сердечной: Очи мои выну ко Господу, яко Той исторгнет от сети нозе мои. Призри на мя, и помилуй мя, яко единород и нищ есмь аз. Скорби сердца моего умножишася, и от нужд моих изведи мя. Избави от оружия душу мою, и из руки пе­сий единородную мою. Кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит? Или что даст человек измену за душу свою? Спаси мя от уст львовых, и от рог еди­норожьих смирение мое, зане супостат мой диавол, яко лев, рыкая, ходит иский мя поглотити. Виждь смирение мое и труд мой, и остави вся грехи моя. Виждь враги моя, яко умно­жишася, и ненавидением неправедным возненавидеша мя. Со­храни душу мою, яко душу Иова, раба твоего, и избави мя, да не постыжуся, яко уповах на тя (Пс.24:15-20; Пс.21:21,22; Мф.16:26; 1Пет.5:8; Иов.2:6). Жительствующий этим правилом, без всякого сомнения, удостоится ска­зать в свое время: терпя потерпех Господа, и внят ми, и услыша молитву мою: и возведе мя от рова страстей, и от брения тины, и постави на камени нози мои, и исправи сто­пы моя: и вложи во уста моя песнь нову, пение Богу нашему (Пс.39:2-4). Не ложен даровавший обетование уповающим на Него и не отторгающимся от упования на Него, несмотря на продолжительное и мучительное томление, производи­мое в сердце насилием грехов. Даровавший обетование непременно исполнит его. Бог не имать ли сотворити отмщение, свидетельствует Сын Божий, избранных своих, вопиющих к Нему день и нощь, и долготерпя о них? Глаголю вам, яко сотворит отмщение их вскоре (Лк.18:7,8). Здесь под сло­вом долготерпение должно разуметь попущение Божие искушаться человеку, для его же пользы, в течение изве­стного времени грехом, живущим внутри человека, и духами злобы. «Князь века сего, — говорит святой Мака­рий Великий, — для младенцев по духу есть жезл наказу­ющий (вразумляющий) и бич, дающий раны; но он, как выше сказано, этим приготовляет великую славу и боль­шую честь, озлобляя и искушая их... Чрез него некото­рое великое устроевается дело спасения, как негде ска­зано: зло, имея целию зло, споспешествует добру. Для благих душ, имеющих благое произволение, и самое повидимому скорбное обращается наконец во благо, как свиде­тельствует сам апостол: Любящим Бога вся споспешеству­ют во благое (Рим.8:28). Этот жезл наказания допущен действо­вать с тою целью, чтоб, при посредстве его, сосуды были испытаны, как в разжженной печи, и хорошие сод слались более твердыми, а негодные обличились своею способностью к сокрушению, не выдержав силы огня. Он, то есть диавол, будучи творение и раб Божий, не столько искушает, сколько ему рассудится, не в та­кой степени озлобляет, сколько бы ему хотелось, но сколько дозволит и попустит ему Божие мановение. Бог, в точности зная состояние всех и то, сколько каждый имеет сил, столько каждому допускает и искуситься. Ве­рен Бог, говорит апостол, иже не оставит вас искуситеся паче, еже можете, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи вам понести (1Кор.10:13). Ищущий и ударяющий в дверь, просящий до конца получит просимое» (Слово 4, гл. 6-8).Причина попущения Божия искушаться подвижни­ку от духов злобы и греха заключается в необходимости для человека познания в точности и подробности его падения, без чего не может быть им, как должно, по­знан и принят Искупитель. Необходимо познать свое падшее естество, его наклонности, свойственную ему деятельность, чтоб впоследствии, приняв благодать Святаго Духа, доставляемую Искупителем, не употре­бить ее во зло себе, не приписать ее действий себе, но быть достойным ее сосудом и орудием.Это — (смотрительно) попущаемое промыслом и наказательное смирение, вслед за которым даруется Богом второе, высокое, которое есть Божественная сила, действующая Богом и совершающая Им все; (человек) видит ее в себе как орудие и этим орудием совер­шает Божия Чудеса» [158] . Так объясняется то дивное зре­лище, которое представляют собою святые Божии: они, будучи сосудами Святаго Духа, вместе видели, признава­ли, исповедали себя величайшими грешниками, достой­ными казней временных и вечных. Они основательно познали и изучили свое падшее естество, в котором ни­чего нет неоскверненного, и потому все благое, кото­рое посредством их совершалось вселившеюся в них Божественною благодатию, они с полным убеждением приписывали Ей и постоянно трепетали, чтоб не воз­ник из падшего естества какой помысл или какое чув­ство, оскорбительные для Святаго Духа (Прп. Макария Великого беседа 27, гл. 4,5 и 18). Неполезен для человека быстрый переход от состояния борьбы к состоянию духовной свободы. Святой Макарий Вели­кий замечает, что «нередко души, будучи уже причаст­ницами Божественной благодати, будучи преисполнены небесной сладости и наслаждаясь спокойствием духа, но не свидетельствованные, не искушенные скорбями, наносимыми от злых духов, пребывают в младенчестве и, так сказать, неспособны к Царству небесному. Аще без наказания есте, говорит Божественный апостол, емуже причастницы быша вси, убо прелюбодейчищи есте, а не сыно­ве (Евр.12:8). Посему и искушения и скорби посылаются чело­веку для его пользы, чтобы испытанная ими душа соде­лалась более сильною и честною пред Господом своим. Если она претерпит до конца с надеждою на Господа, то невозможно ей не получить благ, обещанных Святым Духом, и совершенного освобождения от злобы страстей» (Слово 7, гл. 14). По этой причине, за исключением немногих случаев вследствие особенного Божественного смотре­ния, подвижники Христовы значительную часть своего земного странствования проводят в горькой борьбе со грехом, под игом немилосердого фараона. При вы­ходе из Египта — страны плинфоделания и пресыщения мясами, чем изображается плотское состояние, — слу­жители истинного Бога обирают египтян, то есть вы­носят с собою богатство деятельного разума, который приобретается в борьбе с грехом и духами злобы. Тако­во Божественное постановление духовного закона (Исх.3:21,22). Святой Исаак Сирский рассказывает следующую по­весть: «Некто из святых говорил: был отшельник, ста­рец достопочтенный. Однажды я пошел к нему, потому что угнетала меня печаль от постигших искушений. Ста­рец в это время был болен, лежал. Я приветствовал его, сел близ него и сказал: «Отец! Помолись о мне, потому что я очень скорблю от искушений бесовских». Он от­крыл глаза, посмотрел на меня внимательно и сказал: «Сын! Ты молод: Бог не попускает тебе искушений». Я отвечал ему: «Точно, я молод, но искушаюсь искушения­ми крепких мужей». Он опять сказал: «Если так, то Бог хочет упремудрить тебя». Я сказал: «Как Бог упремудрит меня, когда я ежедневно вкушаю смерть?» Опять он: «Бог любит тебя; молчи. Бог даст тебе благодать Свою, — и присовокупил: — знай, сын, что я боролся с бесами в про­должение тридцати лет. Проведши в борьбе двадцать лет, я не ощутил никакого облегчения. На двадцать пя­том году я начал чувствовать покой. С течением времени покой умножался. По прошествии двадцати семи лет, на двадцать восьмом году, покой начал особенно умножать­ся. В исходе тридцатого года, уже к концу его, так утвер­дился покой (значит, прежде покой колебался: то при­ходил, то отходил), что уже не знаю и меры, в которую он преуспел...» Вот какой покой родился от многотруд­ного и долговременного делания (подвига)» [159] .Возложив упование на всесильно и всеблагого Бога нашего, потщимся, посредством истинного монашеско­го жительства, сквозь облак, дым и бурю непрестанно возникающих в нас помышлений низойти к душе на­шей, плененной и умерщвленной грехом, смердящей, обезображенной, лежащей во гробе падения. Там, в сер­дечной бездне, мы увидим и змея, убившего нашу душу (Прп. Макария Великого, Сл. 1, гл. 1). Глубокое и точное познание падения человечес­кого весьма важно для подвижника Христова: только из этого познания, как бы из самого ада, он может молит­венно, в истинном сокрушении духа, воззвать к Господу, по наставлению святого Симеона Нового Богослова: «Боже и Господи всех! Всякого дыхания и души имею­щий власть, Един исцелити меня могущий, услышь мо­ление меня окаянного и, гнездящегося во мне змея наи­тием Всесвятого и Животворящего Духа умертвив, по­треби» [160] . В состоянии падения грех и диавол так наси­луют человека, что он не имеет никакой возможности противиться им, но невольно увлекается ими (Прп. аввы Дорофея, поучение 1) не в смертные грехи, как мы сказали выше, но наиболее в поползновения мысленные. В тщаливых подвижниках внутреннее волнение весьма редко попускается обнару­житься и словом, не только делом.5. О СОСТОЯНИИ ПО ИСКУПЛЕНИИ ЧЕЛОВЕКА