Почему в рамках нашей православной религии один из признаков спасения души после смерти имеет прямо противоположную характеристику в разных странах? Я имею в виду то, что мы почитаем нетленные мощи святых, как явное указание на их угождение Богу, а, к примеру, на Афоне узнают о спасении души по цвету костей, которые можно увидеть при истлении тела.

Само слово «Афон» переводится как «безмолвный». Для монашествующих безмолвие — это не столько молчание в обычном смысле этого слова, сколько выражение внутренней нерассеянности, удаленности от суеты. Существует предание, что основатель Великой Лавры Афанасий Афонский в своих молитвах просил Господа, чтобы никто из живущих на Святой Горе не удостаивался бы телесного нетления. Это привлекло бы сюда массу паломников для поклонения нетленным мощам и разрушило бы уединение Афона.

Поэтому перед нами — вовсе не «противоположные характеристики», как Вы пишете, а признак особого духовного смирения. Подобные примеры мы находим в житиях нескольких святых. Преподобный Нил Сорский заповедал ученикам после кончины выбросить его тело на съедение диким зверям, не воздавая ему никаких почестей. Такое смирение можно считать завершением глубокого покаяния, принесенного человеком, полного осознания им греховности своей.

Видимо, по этой причине на Афоне, по произволению Божию, тела усопших монахов разлагаются до костных останков. По прошествии установленного времени могилы вскрываются. Неразложившееся (что значит вовсе не нетленное, а именно полуразложившееся, не истлевшее до конца) тело считается свидетельством греховной жизни человека, поэтому над ним епископом читается специальная разрешительная молитва.

Как Вы относитесь к канону «О самовольне живот свой скончавших»? Не является ли его чтение слишком большой дерзостью? Как можно молиться о самоубийцах?

Канон «О самовольне живот свой скончавших» составлен митрополитом Вениамином (Федченковым). Даже келейное чтение этого канона не может считаться общецерковной практикой, и об этом говорит сам митрополит Вениамин в объяснении, которым сопровождается издание канона. Сам он по совету старца Нектария Оптинского предпринял попытку молиться о самоубийце в случае, когда душевнобольной человек покончил с собой на Сергиевском Подворье в Париже, где и служил тогда будущий митрополит Вениамин. Однако обычно, когда его просили об отпевании самоубийц и о молитве за них, он отказывался: «… Согласно канонам — правило Тимофея Александрийского — и по внутреннему противлению души моей». Свое объяснение митрополит Вениамин заканчивает словами: «А меня да помилует Господь за дерзновение такое…». Надо помнить и о том, что владыка имел право на дерзновение в молитве: люди, знавшие его, считали его великим праведником — готовятся материалы для его канонизации. Но для нас, людей, еще не очистивших сердце от страстей, такое дерзновение невозможно и может быть даже опасным: известны случаи, когда те, кто самовольно молился о самоубийцах вопреки правилам Церкви, подвергались тяжелым искушениям и даже заканчивали свою жизнь подобным образом. Поэтому я советовал бы во всем довериться Богу и Церкви. По благословению духовника можно читать о некрещеных, умерших без покаяния и самоубийцах молитву преподобного Льва Оптинского: она есть во многих молитвословах. Не случайно и в ней содержится просьба о прощении молящегося: «Не постави мне во грех молитвы сей. Но да будет святая воля Твоя». Можно понять горе людей, чьи близкие закончили свою жизнь так страшно, и их желание облегчить участь души погибшего. Они и сами нуждаются в утешении и молитве. В таких случаях Церковь прежде всего советует нам творить милостыню за самоубийц — это древнейший церковный обычай: суть его в том, что человек, получающий милостыню, молится о тех, кто ее подает, или о тех, в память кого подают. Лучше, если эта милостыня будет подаваться как помощь действительно нуждающемуся, одинокому человеку. В чем разница между самокопанием, самоедством и — самопознанием, трезвением? Преподобный Иоанн в своей «Лествице» дает такой совет для новоначальных: не увлекаться тонким различением помыслов, то есть преувеличенно тщательным разбором своего внутреннего состояния и движений души. Такое делание требует большой духовной опытности и при отсутствии должного духовного руководства запутывает человека так, что он теряет какую-либо способность к действию: просто оказывается «погребенным» под грузом того, что сам «накопал» в собственной душе.