Он не любит, например, размышлять о том, как соединены между собой те или иные отрасли знания. У него всё хаотично, всё у него отрывочно: «чего-нибудь и как-нибудь». А рассудительный так познает, что у него складывается целостное мировоззрение от альфы до омеги. Глупый, нерассудительный увлекается какими-то внешними, блестящими силлогизмами. А рассудительный хочет, как мы сказали, дойти до существа вопроса.  Только бы выказать свой ум. То есть, какой он страстью пленен?

Какая страсть побуждает его свой ум выказывать? (Ответ: Себялюбие.) Себялюбие в основе. (Еще ответ студента: Тщеславие.) Тщеславие, конечно. И гордыня, которая сопряжена с тщеславием. А тщеславие – это такое свойство, такой порок души, который заставляет человека искать лишь человеческого. Ищет угождения людям. Ищет человеческой похвалы, славы тщетной, суетной.

Смотрите: глупый выказывает свой ум, т.е. он хочет лишь внешним знанием поделиться, произвести впечатление. Он является всего лишь хладной кладовой, бездушным чердаком, на котором складируются эти знания. А у умного – у   него, конечно, все глубже, у него сердечные сокровища, ему не нужно эти сокровища выказывать. Напротив, он радуется тому, что знание обновляет его душу. И он ничего не ищет от людей. Он не спешит бить на внешние эффекты. Зачем ему это нужно?!

И действительно, когда встречаешься с человеком, который кичится внешней академичностью своих познаний или хочет произвести на бедных студентов впечатление своим кругозором, то ощущение пустоты остается. Слова уст человеческих – глубокие воды (Притч. 18, 4). Давайте поразмышляем над сутью, спрятанной в этих словах. Если кто хорошо занимался природоведением, вспомните, что говорят исследователи о водах какого-нибудь озера – Иссык-Куль или Байкал.

Как там воды различаются между собой, особенно, когда войдешь в них? Поверхность воды, как правило, прогревается солнцем. А чуть ниже – вода холодная. Есть, например, под Норильском, в области вечной мерзлоты, такие озера (молодежь там очень любит купаться), в   которых в короткие летние периоды вода на поверхности достигает привычной для нас температуры +20° с чем-то. А ниже там лед, и температура +3°.

И поэтому очень часто там случается смерть от обмораживания: сердце у людей останавливается, сводит ноги. Опять же, на поверхности воды могут быть взбаламучены, а в глубинах они чисты, как слеза. Слова уст человеческих – глубокие воды.... Это значит, что в слово можно проникать и проникать, его надо исследовать. Не все, что блестит, то золото. Не все, что сладко, то сахар.

Слова человеческие – это глубина великая. Как и сказано о сердце: Приступит человек, и   сердце глубоко (Пс. 63, 7). Источник мудрости – струящийся поток (продолжение четвертого стиха 18-й главы). Мы уже говорили, что слова не просто исходят из ума, но сопряжены с сердцем. От избытка бо сердца уста глаголют (Мф. 12, 34). От избытка сердца говорят уста человеческие.

В этой-то глубине сердечной сокрыт самый источник, который никогда не оскудевает. Это, безусловно, тайна, указывающая на присутствие сокровенное, пребывание в нашем духе Божественной благодати. Как говорит Господь: Кто верует в   Меня, у того... из чрева потекут реки воды живой (Ин. 7, 38). Не погрешая против истины, можно перефразировать эти слова так: «У верующего в Меня из сердца истекут источники воды живой». У каждого из нас открывается такой источник в таинстве миропомазания. Утверждающий же нас с вами во Христе и помазавший нас есть Бог, который и запечатлел нас и дал залог Духа в сердца наши, – говорит святой апостол Павел (2 Кор. 1, 21-22). И святой Иоанн Богослов в своем послании подтверждает, что не имеет нужды чему-либо учить христиан, ибо помазание учит их всему: Впрочем, вы имеете помазание от Святаго и знаете всё (1   Ин. 2, 20). Т.е. по дару Духа Святого, принятого нами после Крещения в таинстве миропомазания, мы являемся обладателями этого источника, который по существу берет начало от благодати Господней. Так что слова, а еще прежде мысли, порождаемые в недрах этого источника, дают черед новым мыслям, новым словам, но источник не оскудевает. Уста глупого идут в ссору, и слова его вызывают побои (Притч. 18, 6). Уста человека, лишенного разумения, исполнены духа самолюбия, как мы говорили, тщеславия, самоутверждения. Поэтому слова, порождаемые нерассудительным, чужды такой зрячей проницающей силы. Человек нерассудительный говорит для себя самого. Он не рассчитывает, не размышляет, не знает, как его слово отзовется. Ему и слушатели-то нужны не ради них самих, а ради ублажения собственного «Я», которое у него всегда на первом месте. И вот, говоря для себя, он не имеет ни духа смирения, ни духа мудрости, ни духа любви, и поэтому его слова уже перестают быть духовной пищей для слушателей, они перестают назидать, но возбуждают в людях страсти. Интересно, что «Риторика» Ломоносова (есть у него такое произведение) своим краеугольным камнем имеет именно это – возбуждение в людях страсти. Может, правда, под словом « pathos » – «пафос» Ломоносов имел в виду некое глубокое и сильное чувство: чувство любви к царю или к   Родине, благородное негодование, но страсти, в общепринятом смысле, возбуждает как раз нерассудительное слово. Какие страсти? Уязвленное самолюбие, обидчивость. Когда мы самоутверждаемся за счет слушателей, то они, не будь дураки, это всегда понимают. У них рождается отчуждение: «Нахал, взобрался на кафедру...». Бывают, конечно, и более глубокие повреждения. Мы уже говорили о том, что зараженный страстью непременно через слово и слушателя заразит страстью чувственности или высокоумия, гордости. И вот поэтому-то слова глупого, т.е. человека чуждого Божественной премудрости, – гибель для него (Притч. 18, 7). Отчего так?