По тому, как он говорит, какие употребляет лексические средства, особенно по тому, каким духом наполнены его слова, проникнута его речь, мы тотчас проникаем в тайну человеческой душе. Слово – лучший обличитель всего того, что не хочется показывать, почему и сказано: «Болтун – находка для шпиона». Давайте вникнем, каким же образом слово отражает сокровенные глубины человеческой личности.

Вникнуть в это можно с помощью святых отцов и Священного Писания. Откуда рождается слово? Слово есть воплощенная мысль. Мы не поспешим согласиться с поэтом, высказавшим: «Мысль изреченная есть ложь». Мысль изреченная – это слово. Но не всякое слово ложно. Итак, слово есть воплощенная мысль. Как понять «воплощенная»? А так понимайте: мысль, будучи по природе своей духовной, невидимой, нетленной, обретает оболочку (одежду)

, или тело: звуковое – в устной речи и пении или буквенное – в   письменах. Уже становится яснее нам, что слова, сыплющиеся как горох с языка или льющиеся из уст человека, теснейшим образом сопряжены с мыслью и с образом мысли. А   мысли откуда? Современный школьник сказал бы, что мысли рождаются в голове. И многие писатели, современные или не очень современные, оценивая психологию героев, а то и их подсознание, прибегают к различным образам.

Например, могут сказать: «Беспорядочные, не связанные между собой мысли роились в воспаленном мозгу Карлсона». На самом деле все обстоит гораздо интереснее. Похоже, что наша голова, наш мозг, хотя и занимает господствующее место среди членов человеческого тела и является, несомненно, чудным инструментом, через который душа являет себя разумной, мыслящей, действующей, но все-таки не является генератором мысли. Нужно опускаться глубже.

Православие указывает нам перстом библейским на сердце. Сердце – вместилище мыслей человека. Мысль рождается именно там. Святые Отцы говорят еще о духе, словесном органе души, который, безусловно, прямо сопряжен с деятельностью сердца. Но что же рождает мысль? Рождает мысль то, что Святые Отцы называют духом человеческим. Этот дух человеческий, так же невидимый и нетленный, как сама мысль, уподобляется святыми отцами первой ипостаси Святой Троицы – Отцу, если в человеке видеть образ Божий.

Духу человеческому, этому творческому началу нашей души, свойственно всегда порождать из своего естества мысль, которая единосущна нашему духу. И никогда никто: никакой психолог, никакой языковед, никакой лингвист, нейролингвист - не объяснит и рационально не осмыслит тайну рождения мысли от нашего духа. Мысль, по слову святых отцов, соприсуща нашему уму, она сосуществует с ним, она и в нем, и   как бы отдельна от него.

И повторяем, что мысль, которую можно сравнить со второй ипостасью Троицы – предвечным Сыном Божиим, может воплощаться. И является она нам в образе слова. Слово есть мысль воплощенная. И Святые Отцы прямо сравнивают воплощение мысли, ее выход в мир с тайной воплощения предвечного Сына. Но для нас с вами еще важно и то умозрение (которое мы обнаруживаем, вглядываясь в недра собственной природы)

, что мысль, равная слову, несет в   себе силу, дух – духовную силу. Эта сила обымает собою уже как мысль, так и наше слово. Вот здесь-то мы поведем речь об искусстве слова, ибо с этой силой, более чем с какими бы то ни было украшениями-витийствами, и сопряжена тайна словотворчества, тайна словесного делания, а значит, и тайна восприятия нашего слова слушателем. Если бы наши мысли и слова не обладали никакой силой, если бы они были бездуховными и уподоблялись бы шороху опадающей осенней листвы, колыханию ветра или шуму в проводах, если бы наше слово действительно было произведением какой-то высокоорганизованной материи, как заявляют некоторые пустословы, то оно, слово, никакого бы качественного изменения в этом мире не производило. Прежде всего, в сердцах людей. Оно бы просто слышалось и растворялось в   небытии, как снежинки, которые падают с неба и, едва опустившись на ладонь, тотчас исчезают. Но судьба слова совсем иная. Оказывается, что слово, исходя из уст говорящего, неким таинственным семенем падает в сердца человеческие. Не на головку мы воздействуем и не на подсознание, а прямо на сердце. Так вот: метнешь семена, и они падают, падают в борозды хорошо разрыхленной вступительными экзаменами почвы наших будущих богословов, педагогов и катехизаторов. Удивительное дело: слово, с   одной стороны, покидает говорящего и свивает себе гнездышко в душах человеческих, а с другой стороны, оно остается при говорящем. Если бы слово действительно уходило от нас, то, наверное, человек после акта речи чувствовал бы себя словно выжатый лимон, а уж тот, кто прочитал лекцию, мог бы только в изнеможении опуститься на носилки. На самом деле здесь действует какой-то удивительный закон, совершенно не схожий с физическими законами, которые говорят о   сохранении энергии. Нет, слово поселяется в   сердцах людей и, живя в этих сердцах, производя там некую таинственную сокровенную жизнь, более всего питает (если в добром расположении говорит человек) его собственное сердце. И, как вы видите, это тоже особенная тайна, которая может в определенном смысле соотноситься с тайной воплощения. Как сказано в ирмосе четвертой песни воскресного канона восьмого гласа о   Христе: не оставль недра Отча и нашу нищету посетив. Или как мы читаем тропарь пасхальных часов: Во гробе плотски, во аде же с душею, яко Бог, в раи же с разбойником, и на престоле был еси, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняяй Неописанный. Вот такое удивительное свойство человеческого слова. Мы с вами договорились особенное внимание уделить духовности слова. Откуда этот дух, проникающий собою слово, делающий это слово событием в жизни человека? Между прочим, древние античные поэты, риторы, трибуны знали, что слово – это, прежде всего, действие, действие духовное. Так, например, специалисты по греческому языку слова «поэзия» и «поэт» возводят этимологически к значению «действие, изменение».