В том-то и дело, что христианин, христианин настоящий, он не гоняется за собственным достоинством, он не гоняется за уважением к себе, он не пытается доказать никому ничего, понимаете, и поэтому совершенно свободен. А человек, который гоняется за собственным достоинством, все время доказывает себе и другим, что он пребывает в собственном достоинстве, у него есть какие-то права, — такой человек совершенно не свободен.

— Знаете, как говорится, так далеко не уйдешь. — Если таким образом куда-то далеко идти, лучше никуда не идти. — Нет, ну все-таки жить-то же надо как-то. — А кто мешает-то жить? — И если ты себя уважать не будешь в обществе, то и тебя не будут уважать. — Если ты будешь настоящим христианином, то тебе будет просто все равно, уважают тебя или не уважают. Христианина невозможно обидеть.

Человек смиренный, который не обращает внимание на то, что о нем другие думают, ни в злую, ни в хорошую сторону, — он абсолютно свободен. Ну, как его обидить? Возможно ли? — Без этого себя любить не будешь и ближнего, как себя. — Так мы себя и так любим, понимаете, вопрос-то заключается не в этом. Я не знаю людей, которые себя не любят.

Вопрос заключается не в том, чтобы других любить, а себя сильно не любить, а вопрос заключается в том, что мы, не любя себя правильно, как будем ближнего, как самого себя, любить? Если мы любим себя, это не значит, что мы говорим: ах, какой я хорошенький человек, какой я добренький человек, какой я замечательный человек... Не говорим? Мы делаем зло и добро.

Но злом мы себя не оправдываем, если мы нормальные люди, если мы честны перед собой. Точно так же и с ближним своим — мы отделяем человека от греха, мы любим грешника, но ненавидим грех. Вот о чем идет речь. Вот именно об этом говорит заповедь. А когда человек сам с собою носится, как курица с яйцом, это не значит, что он себя любит. Посмотрите на вашу прежнюю жизнь, сами для себя загляните в прошлое и подумайте, насколько меньше шишек вы бы получили, если бы вы со своими правами и достоинствами не носились. Разве не так?

— А если тебя оскорбил кто-то на улице, сильно причем, ущемил чувство собственного достоинства? — А если этого чувства нет, то и не оскорбили бы. Ну, разве не так? — Как это понимать: неуважение к себе?.. Как относиться к ближним? Это не то, что нужно не уважать окружающих? Относиться абсолютно так же, как к тебе окружающие.. — Посмотрите внимательно.

Но для себя мы должны осознать, что есть такая вещь — субъективизм, это наш враг. К сожалению, после грехопадения Адама и Евы люди живут в состоянии фантастическом, они страшно неуемно фантазируют об окружающем, они видят не человека, и не себя тем более, они видят фантазию, которую они себе выдумали. Вы не видите себя и не видите внутри тех людей, с которыми общаетесь.

Вы только представляете людей, которые живут рядом с вами. Проверьте, так ли это или нет. Вот некий человек очень себя уважает или не уважает. Как к нему будут люди относиться? Уважительно, если человек себя уважает? — Да, если он это декларирует. — А если не декларирует, то как узнать, уважает он себя или нет? — По нормальному, хорошему отношению к окружающим. — Пожалуйста, но он опять-таки хорошо относится к окружающим по совсем другой причине. — Почему? — Почему христиане хорошо относятся к окружающим, знаете? Потому что христиане видят в окружающих образ Божий. Почему мы людям кланяемся при встрече? Потому что мы почитаем в них образ Божий. А у нас как? У нас, к сожалению, часто путают христианскую нравственность со светской. Это совершенно разные вещи. Светская нравственность такая: по-волчьи — я тебя не трогаю, и ты меня не трогай. По большому счету, человек человеку — волк. Поэтому, пока ты меня не трогаешь, мы любезные, дифирамбы друг другу поем. Мне приходилось бывать на светских фуршетах, слушать, как там друг друга прославляют. Это противно слышать, потому что те же люди, которые в глаза поют дифирамбы, за глаза поливают грязью. Все построено на самом обычном лицемерии. Христианство построено совсем на другом, христианство четко отделяет грех от грешника, и грех оно никогда не оправдает ни под каким условием, если человек в нем не раскаялся. — А если грех во имя добра? — Добро, сделанное злыми средствами, суть зло. — А если какое-нибудь, например, небольшое зло, но добро очень такое большое получилось. — Зло все равно. Все злодеи именно так и рассуждают, начиная от Гитлера и заканчивая Сталиным. Надо всегда помнить: добро, сделанное злыми средствами, по сути зло. Так что это все самообман, конечно же. И вот. — ...заканчивая. — Ну, конца еще пока нет, и до Страшного Суда не будет, я так подозреваю. Я думаю, конец будет еще долго продолжаться. Христианин — он в достаточной степени пессимист, и до Страшного Суда мы не ожидаем, что люди в Ангелов превратятся. И поэтому, естественно, наша мерка особая, мы всё сравниваем с чем? Сравниваем с Богом. Кто является для нас нормальным человеком? Любой христиан — нормальный человек? — Иисус Христос. — Иисус Христос, все правильно. В том-то и дело. Поэтому мы и измеряем именно этой меркой, единственной меркой. — А апостолы? — А апостолы — как Ему подражавшие. Так же, как и Божия Матерь, и святые. — И святые тоже? — Ну, конечно, они близки к норме, и они соединились со Христом. — А священник в церкви? — В той мере, в какой он может являться образом Христа. Многие являлись. Здесь речь именно об этом, мы ориентируемся на Христа. То есть, просто такой практический пример: как определить — доброе дело или злое? Вот Христос на вашем месте как бы поступил?