«Приплыли», — говорит он, — «в страну гадаринскую, встретил Его один человек из города, одержимый бесами», целым легионом (Лк. 8, 26-27). Мы же под Гадарой в мистическом понимании разумеем мир сей окаянный, весь во зле лежащий, на­сельниками которого мы являемся. Гадара, как сказано выше, была страна языческая, идолопоклонническая. Сколь много и в мире сем, в нас, говорю, этого язычества, идолопоклонничества!

Что ни грех, то бог; что ни страсть греховная, то идол; что ни намерение ко греху, то идолопо­клонство! И чрево — бог, говорит апостол, и сребролюбие — идол, и лихоимание — идолослужение (см. Флп. 3, 19)! В гадаринской стране паслось большое стадо свиней. Бог ведает, много ли и среди нас овец Христовых! Не больше ли между нами таких, которые, омывшись, вновь лезут в грязь (см. 2 Петр. 2, 22).

Гадаринцы были не­людимыми, необходительными. Желанного Гостя Христа Спасителя они не хотели с лю­бовью приютить и успокоить у себя и на один день или, лучше сказать, на один час: «Просил Его весь народ гадаринской окрестности уда­литься от них» (Лк. 8, 37). А у нас? Переночует ли или проведет ли день когда-либо Христос Спаситель в душе нашей, в сердце нашем, в мыслях наших?

А если иногда и примем Его к себе на час или причастившись Божествен­ных Его Тайн, или склонив себя к умиленной молитве, то надолго ли? Смотри, вот мы уже вновь изгоняем Его из себя своими злыми греховными привычками. Страна гадаринская была сопредельна с Галилеей, правильнее же говоря, она была со­жительствующей с ней. Галилея — символ скользкости, непостоянства, оборота и водо­ворота, подобного колесу.

Но где же больше, как не в сем свете, скользкости, непостоянст­ва, переворотов! Кто может стоять прочно и держаться на своем месте! Недаром апостол предостерегает: «Кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (1 Кор.10, 12). Итак, эта Гадара, мир сей окаянный, и служит местом, где происходит непрестанная брань и редко бывает спокойствие, где дух всегда воюет против плоти, а плоть против ду­ха (ср. Гал. 5, 17)

, где происходит так, как на военном поле. Жизнь наша — брань, как го­ворит святой Иов. Здесь же мы усмотрим и ту духовную вой­ну, которая ведется «не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Еф. 6, 12), и усмотрим че­рез перспективу снятого Иоанна Богослова, то есть через Апокалипсис. О святой Иоанн Богослов!

Дай нам твой быстрый взор, дабы мы могли все достаточно видеть; сам же указывай перстом твоим каж­дую точку. Пристально вперив наши умные очи в действо войны духовной, видим чудови­ще, ибо перспектива Иоаннова показывает, с одной стороны, семиглавое чудовище, из морской глубины выходящее: «Стал», — гово­рит он, — «на песке морском, и увидел выходяще­го из моря зверя с семью головами».

С другой же стороны, показывает она семирогого Агнца: «Стоял Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов» (Откр. 13, 1). Сходятся они на Гадарин-ском военном поле и приготовляются, чтобы сотворить между собой брань. Потому и Ан­гел, указывая Богослову перстом на ту адскую гидру, на семь глав змия говорит: «Они будут вести брань с Агнцем». Но есть ли какая-нибудь надежда, чтобы кроткий Агнец мог сражаться с этим страшным змием? Есть, уверяет Ангел: «Агнец победит их» (Откр.17,14). : Кто не догадается, кем был этот семигла­вый зверь!? Да и толкователи Божественного Писания ясно учат, что это люцифер, имею­щий семь голов, то есть семь своих начальнейших Ангелов, по числу смертных грехов, семь самых старших слуг, князей, начальников и творцов этих семи смертных грехов. Кто же этот семирогий Агнец? Не нужно и о Нем много испытывать: это видно по са­мой язве Его. «Агнец закланный», — и очевидно, что Господь наш, Сладчайший наш Иисус, «Агнец Божий, Который берет на Себя грех ми­ра» (Ин. 1, 29), закланный в жертву для умило­стивления Бога Отца за грехи наши, Агнец, источивший нам из язвы Своей Кровь и воду: воду для омытия грехов наших, кровь же во искупление и освящение наше, — «это Агнец, ранами Которого мы исцелились» (Ис. 53, 5; 1 Петр. 2, 24). Нужно было бы еще осведомиться: что это за семь рогов у Агнца? «Имеющий семь ро­гов». И в том нет трудности, ибо это сам Бого­слов объясняет, говоря: «Агнец как бы заклан­ный, имеющий семь рогов, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю», т.е. — по разумению толкователей Божественного Писания — семь начальнейших Ангелов, поименованных нами выше, сильнейшие, храбрейшие князья и вожди воинов небес­ных, одолеватели и прогонители семиглавого князя тьмы и всего его семиполчищного бе­совского легиона. Семь крепких рогов Агнчих — это семь даров Святого Духа, по­ставленных на брань против семи глав змиевых, противных дарам Святого Духа. Почему же они названы рогами? Потому, что как у агнца на челе семь рогов, так и у Христа Господа, мысленного Агнца Божия, эти семь Ангелов как бы на челе, в самом на­чале. Они как бы рога, верх всех Сил Небес­ных. О поистине, закланный Агнец этими ро­гами победит врагов Своих: «Агнец победит их!» А так как эти семь рогов Агнчих, или семь Христовых начальнейших Архистратигов, во­оружились на брань, то святого Архистратига Михаила обычно изображают с мечом, как ви­дел его Иисус Навин, и как о нем и о прочих говорит святой Давид: «Мечи обоюдоострые в руках их» (Пс. 149, 6). Однако же рука древних христианских изографов изобразила их каждого с особым вооружением не только живописными крас­ками на иконах, но и прекраснейшей мозаи­кой различных цветов на стенах ангельского храма в столичном сицилийском городе Па­лермо, взяв за образец искусство терм, или бань Диоклитиановых, о которых повествует­ся следующее.