Поглощена была вся их мудрость, и, сами того не желая, они показали, что были побеждены. Таким образом, подобно тому, как в древности «одна еврейская жена опозорила дом царя Навуходо­носора», так и здесь одна христианская дева, святая Екатерина, опозорила дом нечестиво­го царя Максентия. Что я говорю — самого начальника адской тьмы и воеводу полчищ бесовских, старого сатану постыдила, как Олоферна, обезглавила его словом крестным, поразила оружием крестным, победила, главу ему стерла.

Хорошо, мудрая и мужественная девица, ты носишь крест в руке твоей в знаме­ние мудрости твоей, в знамение мужества твоего! Крест также является знамением любви и мученического страдальчества, принимаемого ради любви к любимому. Не крестом ли наяву показал Бог любовь Свою к человеческому роду? Евангелие говорит: «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного» (Ин. 3, 16). На что же Он отдал Его? На смерть крест­ную.

Святая Церковь воспевает в ирмосах: «Положил еси к нам твердую любовь, Госпо­ди, Единородного бо Твоего Сына за ны на смерть дал еси». И Сын Божий умер за нас на Кресте ради любви к нам. Нет больше люб­ви, как не только любить, но и умереть за лю­бимых. Видя крест в девических руках святой Екатерины, мы уже знаем истинную любовь ее ко Христу Богу, Спасителю нашему, ради которой она мученически пострадала за Него, говоря: «Тебе, Женише мой, люблю и Тебе ищущи страдальчествую и сраспинаюся Те­бе».

Неистинна любовь без креста, без страда­ния за любимого. И как о нетвердо веруюших говорится: «Временем веруют, а во время иску­шения отпадают» (Лк. 8, 13), так и о неистин­но любящих можно сказать: временем любят и во время напасти отпадают. Святой Петр вначале, когда еще не утвер­дился крепко в вере и любви, считал себя ис­тинно любящим Господа и говорил: «С Тобою я готов и на смерть идти» (Лк. 22, 33).

Когда же наступило время напасти, время Креста, страдания, мученичества, он тотчас же отпал: «Не знаю Человека Сего» (Мф. 26, 72). Истинна та любовь, которая не бежит от креста, не бо­ится страданий, готова на раны и на смерть ради любимого, которая во время напасти не отпадает, а дерзает. Такую любовь к Господу Богу являет крест, который держит в руках святая великомуче­ница Екатерина, в теплоте духа любви гово­рящая словами Песни Песней: «Возлюбленный мой мне, и я Ему» (Песн. 2, 16).

Возлюбленный мой Христос, Сын Божий, явил мне милость Свою, я же являю Ему любовь свою. Он, лю­бя меня, распялся на Кресте, я же, любя Его, сораспинаюсь Ему на кресте страдальчества моего. Он умер ради любви ко мне, я же уми­раю ради любви к Нему. Он положил за меня душу Свою, и я полагаю за Него свою душу: «Возлюбленный мой мне, и я Ему».

Потому, поис­тине крест носит, как сораспявшаяся Христу, как пострадавшая за Него и умершая ради любви к Нему. Наконец, крест есть как бы скипетр — знак Царства, царства небесного, ибо через крест, через страдания приобретается небесное цар­ство, как и Христу «надлежало пострадать и войти в славу Свою», согласно словам апостола: «Если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться» (Рим. 8, 17).

Держит святая великомученица Екатери­на в правой руке своей крест, сей скипетр не­бесного царства, как царица. С Христом пост­радала, с Христом и воцарилась, как говорит она и в тропаре: «Стражду Тебе ради, я ко да царствую в Тебе и умираю за Тя, да и живу с Тобою». Итак, слушатели, мы узнали тайну, поче­му святая великомученица Екатерина, невес­та Христова, носит крест в своей девической руке: в знамение своей веры и жречества, ибо принесла себя в жертву Богу; в знамение свое­го воинствования и победы над миром, пло­тью и дьяволом; в знамение самоумерщвления и сохранения своего непорочного девства; в знамение премудрости духовной, ибо, воору­женная ею, она одолела и посрамила еллин-ских философов; в знамение любви к Богу и страдальчества за Него и в знамение получе­ния царства небесного. Следовательно, по до­стоинству носит она крест в руке своей. Покланяемся тебе, о любезная невеста Христова, святая великомученица Екатерина! С усердием лобызаем честную твою икону и вместе крест, который держит десница твоя. С любовью празднуем святую твою память! Ты же, царствуя со Христом, призри на нас мило­стивым оком и ходатайствуй нам милость у Христа Бога, как имеющая дерзновение к Не­му, да твоими молитвами получим спасение. Аминь.     30. Поучение на пречестную память великого святителя Николая, Архиепископа Мирликийского Чудотворца, месяца декабря, в 6 день («По имени твоему тако и жи­тие твое» (Стихира после 50 псалма))   Совершая ныне всечестную память вели­кого угодника Божия и чудотворца, иже во святых отца нашего Николая, архиепископа Мир-Ликийских, помышляю я о самом име­ни его, кроме великих, всем явных чудес его, слушатели возлюбленные! Премногие и превеликие чудеса его изве­стны всем, от востока солнца до запада про­славлено чудотворение его. Значение же и сила пречестного его имени не всем ведомы, а известны разве только людям ученым. А по­тому, чтобы всем были ведомы, истолкуем это имя и узнаем силу его, и тогда увидим, что «по имени его было и житие его». Имя «Николай» не славянское, а гречес­кое, ибо в те древние времена славяне не знали Бога и в нечестии своем назывались не теми именами, которыми называемся мы ныне православные христиане. Имена их, по нече­стивому их обычаю, были: Кий, Щек, Аскольд, Дир, Гостомысл, Святослав, Ярополк и прочие, какие носили русские князья. Бояре Вышгородские были: Блуд, Путша, Елович, Телец, Ляшко и другие. Посланные князем Олегом из Киева в Грецию послы для перего­воров о мире носили такие имена: Карлофарлос, Велмуд, Рулав, Стелмид, — имена все какие-то дикие. После же святого Крещения приняли имена у греков, которыми и мы ны­не называемся. Обращаясь же к пречестному имени свя­тителя Николая, я повторяю: имя это гречес­кое, составленное из двух речений: «никое» или «ника», что значит победа, одоление, и «лаос» — народ, люди. Слово «Николаос» оз­начает: победа людей, одоление народа. Див­но толкование имени сего, но по имени ли было житие Николаево? Если посмотрим на его младенчество, то увидим, что еще в своем детстве он победил само естество человеческое, ибо стоять в ку­пели три часа на ногах самому по себе, без чьей-либо поддержки, будучи еще новорож­денным младенцем, — не есть ли это выше ес­тества человеческого? Постыжен здесь всякий мужской возраст, не усердствующий в славословии Божием: младенец стоит три часа во славу Пресвятой Троицы, а совершенные мужи не хотят посто­ять в церкви и одного часа со страхом Божи­им, с благоговением и вниманием, а если и стоят, то стоят как бесчувственные истуканы.