Дьявол лукав: он знает, что во время молитвы мы много приобретаем, и в это время особенно прельщает нас, чтобы привести Бога в негодование против нас. Знает лукавый, что ничем иным не может он удобнее навести на нас гнев Божий, чем этим, потому что мы не оказываем Богу почестей, как рабы господам, как воины воеводам и как любящие любимым. Ведь кто беседует с возлюбленным, делает это с осмотрительностью, — мы же, беседуя с Богом о грехах и прося прощения за столько прегрешений, ленивы и нерадивы.

Ты, окаянный и страстный, не боишься в церкви говорить о том, что слышал на перекрестках, обмениваться бесчинными криками, словно на торжище, и произносить в это дивное время не полезное, помышляя о суетном, ленясь (В рукописи Соловецкой библиотеки №331 прибавлено: “и зевая”.) и оставив в небрежении свою душу. А не боишься ли, что некий бес, увидев тебя, пустой, выметенный и безвредный (

В рукописи Соловецкой библиотеки №327: “бездверный”.) дом, войдет в тебя, как в пустое помещение, без всякого страха?(Ср.: Лк. 11, 24 — 26.) Когда же он видит кого-нибудь, предстоящего с трезвением и со страхом и трепетом, и всего простертого и устремленного ввысь, и у самых Небес парящего, и ручьи слез из очей испускающего, — более враг даже и смотреть не дерзает.

Кто-нибудь может сказать, что у нас плохо управлены дела и много всего требуется нам для жизни. Как же одно будет управлено, а другое — находиться в забвении? Одно будет умножаться приобретением, другое — оскудевать? И какой милости это достойно? Как изображают пророки и апостолы самого Владыку? Он сидит на высоком, устроенном на возвышении престоле и подает достойным почести и венцы, недостойным же — геенну и огонь определяет.

А ты, желая придумать бессмысленные оправдания своему глумлению и воспользоваться ими, говоришь то, за что понесешь неутешительные убытки и примешь нестерпимую печаль и необратимую беду! Нет, прошу вас и поучаю! Не станем придумывать объяснений грехам: ведь это — хитрость бесовская и прелесть дьявольская, суетны слова эти и прелести исполнены. Хотя и многое нам необходимо и много трудов нужно, чтобы устроить нашу жизнь, но у нас есть другое время, чтобы подумать об этом.

Если же, стоя в церкви, мы говорим о приобретениях и об имении, о суетном и тленном — гораздо лучше было бы не приходить, чем раздражать Господа. А тот, кто приходит, напрасно труждается, окаянный: мерзок он и нечист пред Богом, потому что Храм Божий сделал вертепом разбойников. Ты хочешь таким образом увеличить богатство и получить необходимые приобретения — но этого не выйдет: Бог с негодованием рассыплет и собранное.

Ибо Он говорит через пророка: “Что принесете домой, то Я развею”(Агг. 1, 9. См. также продолжение цитируемого стиха: “ — За что? говорит Господь Саваоф: за Мой дом, который в запустении, тогда как вы бежите, каждый к своему дому”.), — так говорит Господь. Тот, кто хочет обогатиться таким образом, вскоре возрыдает, лишаемый и того, что имел. Неправедно приобретающий немногое совершенно погубит и все свое имение: привнесенная недобрая мелочь испортит то хорошее, что уже было в доме, как говорит Господь: “Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться...

потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам”(Мф. 6, 25, 32 — 33.). Тот же, кто исполнен всех страстей, кому и всей жизни мало для попечения об имуществе, кто лукавством и страстным вожделением отягощает ум и ослепляет сердце страстями, кто все суетное считает необходимым для своего спасения, — тот, даже предстоя Небесному Царю, думает о тленном и преходящем и заботится о земном и временном. И какой милости достойны такие люди? Убоимся же и вострепещем, и постараемся отложить все суетные заботы, особенно в этот дивный час нашей молитвы! Ведь хотя мы и стараемся, и стремимся сделать что-то — ничего не сможем, если не захочет Бог. Напрасно мы в таком случае трудимся и изнемогаем без меры, проводя свою жизнь в неполезных и невыполнимых, изнурительных делах. И тот, кто будет пренебрегать этим, смущая всех и занимаясь разговорами в это дивное время нашего предстояния пред Богом, говоря или совершая что-нибудь кроме молитвы, — тот, окаянный, не только себе вредит, но и смущает всех предстоящих и отрывает от молитвы. Мы же всею душою позаботимся о благочестии, и, если возможно, заставим такого, как помеху нашему спасению, выйти за ограду святой церкви, — пусть и досаждает, и плюет, и что-либо язвительное говорит, и еще что-нибудь делает. Но ты не оставляй врачевания, о возлюбленный! Ведь тот, кто лечит человека, поврежденного умом, хотя и терпит всяческие неудобства, однако не отступает; так и нам подобает ради своих братьев претерпеть великую скорбь и беду, а братьев спасти. Хотя больной много раз рвал одежду врача, и бесчестил его, и укорял, и оплевывал, но врач не озлобляется от досаждений, не гневается на болящего и не помнит всего этого, желая лишь видеть больного здоровым. Если мы с таким прилежанием заботимся о теле, то как же о душах погибающих не побеспокоиться? Пусть он сейчас и рассердится, все равно ничем не сможет тебе повредить, — а потом и благодать тебе вменится (В рукописи Соловецкой библиотеки №331: “вменит тебе”.). Даже если он и станет твоим врагом — Бог будет твоим другом, потому что поступая так, мы и братию спасем, и себе приобретем прощение согрешений и великое дерзновение пред Богом, и б`oльшую награду получим, чем просто молящийся: ведь он только о себе заботится, тот же, кто останавливает бесчинствующих, заботится о многих — прежде всего о тех, которые хотят предстоять Господу со страхом и работать Ему со смиренным сердцем, а потом и о тех, которые хотят бесчинствовать. Потому мы и получим сугубую пользу, и Сам Владыка будет посреди нас, подавая венец каждому из благочинно молящихся. Итак, мы сказали о благочинии церковной молитвы. Но если рядом нет церкви — не говори: “Я не могу молиться без церкви”. Тот, кто с чистым сердцем и делами подобающими призывает Бога, будет услышан на всяком месте, и молитвы его послушает Господь, с усердием внимая, хотя место и кажется неподобающим: важно не место молитвы, но образ. Иеремия находился в пропасти, однако умолил Бога (Иер. 38, 6 — 13; Плач. 3, 53 — 57.). И три отрока были в пещи — и умолили Бога (Дан. 3, 21 — 94.). И Даниил был во рву львином — и умолил Бога (Дан. 6, 16 — 23.). Иов сидел на гноище — и умолил Бога и получил сугубое богатство (Книга Иова. В рукописи архиеп. Григория после сего следует: “Иона в ките умолил Бога” (Иона 2).).