В XXI веке другой поэт (Бахыт Кенжеев) продолжает перечень утраченного:

… Прошлое отдаляется,

постариковски спотыкаясь,

сутулясь, стыдясь своей нищеты и отсталости…

безвозвратно исчезли опасные бритвы

и приемники на транзисторах.

даже пейджеры, еле успев войти в анекдоты

о новых русских, приказали долго жить. не говорю уж о бюстах Дзержинского, о субботниках по уборке малолюдных осенних парков, народных гуляниях… Правда, время от времени возобновляется спрос на старинные фильмы, моду, живопись, музыку, литературу (готические романы), но прошлое воспринимается подругому, посегодняшнему, и мы забываем, что жизнь людей, всё это сочинявших и творивших, основывалась на совсем иных убеждениях и способах бытия. Мы, советские, в большинстве не удостоились счастья принять святое благословение родителей и опираться на их заветы: отцы, деды и даже прадеды наши вынужденно приучались обходиться без семейных святынь, предания и смысла жизни. Было время, проводили ночь в очереди у дверей книжного магазина, чтобы подписаться на собрание сочинений Чехова, а теперь мало кому нужные книги устаревают, не успев выйти в свет; было время, сходились на площади слушать поэтов, а не попсовых идолов; было время, выстаивали часы на морозе, чтобы попасть на выставку живописи; было время, писатели только намекали на важные вещи, не сомневаясь, что читательединомышленник умеет читать между строк и восполнять недоговоренное, а теперь Неужели мы пропали, я и ты, мой бедный стих, Неужели мы попали в комбинат глухонемых? (С. Липкин). Да что там литература; рушатся социальные и нравственные критерии, психика не выдерживает сумасшедших темпов цивилизации, многообразия информации, почти исчез вместе с культурой человек, заинтересованный в ценностях, прямо не относящихся к его материальному благосостоянию. Верность традициям теперь утратила свою привлекательность; старушка Арина Родионовна кроме всего прочего была источником народных преданий, живым хранителем истории семьи, рода; современный мыслитель заметил, что при Чаадаеве такой Арины Родионовны не случилось, поэтому не приобрел он вкуса к русской жизни. В нашей литературе нередко встречается глубоко положительный образ м а мушки , нянюшки, бабушки не только у Пушкина, но и у Карамзина, Тургенева, Гончарова, Л. Толстого. Сейчас чьито личные впечатления, воспоминания и опыт мало кого интересуют, всё доступно через массовые журналы, телевизор и компьютер, которым и доверяют гораздо больше. Впрочем, и теперь водятся смышленые юноши и девицы, которые интересуются стариками и старухами, льнут к ним, набираясь умаразума, а от ровесников им тоска зеленая. Что касается семейной преемственности, нынче наследник пожалуй оскорбится и сочтет посягательством на свободу, предложи ему родитель свою профессию: скорее стало правилом, когда старшие, наоборот, всячески предостерегают молодых идти по их стопам, видимо, отрицательно оценивая свой давний выбор, следственно и прожитую жизнь, в которой имели так много разочарований и огорчений и так мало богатства и беззаботного счастья. Конечно, во все времена старики ворчали на молодежь, которая не слушает советов и совершает роковые ошибки; однако утешались мыслью, что юношеское бунтарство традиционно и преходяще; в томто и дело: каждое поколение рыскает на собственных путях и блуждает в собственных потемках; если б все шли одной и той же проторенной дорогой, на белом свете стало бы скучновато. Но сегодняшние тенденции всетаки пугают: молодые совсем не осведомлены о прошлом, поскольку не интересуются им; они в большинстве равнодушны к настоящему, не видя в нем ничего необычного, и тем более не задумываются о будущем. Какими они станут стариками? к оглавлению