Неужели мы попали в комбинат глухонемых? (С. Липкин).

Да что там литература; рушатся социальные и нравственные критерии, психика не выдерживает сумасшедших темпов цивилизации, многообразия информации, почти исчез вместе с культурой человек, заинтересованный в ценностях, прямо не относящихся к его материальному благосостоянию.

Верность традициям теперь утратила свою привлекательность; старушка Арина Родионовна кроме всего прочего была источником народных преданий, живым хранителем истории семьи, рода; современный мыслитель заметил, что при Чаадаеве такой Арины Родионовны не случилось, поэтому не приобрел он вкуса к русской жизни. В нашей литературе нередко встречается глубоко положительный образ м а мушки , нянюшки, бабушки не только у Пушкина, но и у Карамзина, Тургенева, Гончарова, Л. Толстого. Сейчас чьито личные впечатления, воспоминания и опыт мало кого интересуют, всё доступно через массовые журналы, телевизор и компьютер, которым и доверяют гораздо больше. Впрочем, и теперь водятся смышленые юноши и девицы, которые интересуются стариками и старухами, льнут к ним, набираясь умаразума, а от ровесников им тоска зеленая.

Что касается семейной преемственности, нынче наследник пожалуй оскорбится и сочтет посягательством на свободу, предложи ему родитель свою профессию: скорее стало правилом, когда старшие, наоборот, всячески предостерегают молодых идти по их стопам, видимо, отрицательно оценивая свой давний выбор, следственно и прожитую жизнь, в которой имели так много разочарований и огорчений и так мало богатства и беззаботного счастья.

Конечно, во все времена старики ворчали на молодежь, которая не слушает советов и совершает роковые ошибки; однако утешались мыслью, что юношеское бунтарство традиционно и преходяще; в томто и дело: каждое поколение рыскает на собственных путях и блуждает в собственных потемках; если б все шли одной и той же проторенной дорогой, на белом свете стало бы скучновато. Но сегодняшние тенденции всетаки пугают: молодые совсем не осведомлены о прошлом, поскольку не интересуются им; они в большинстве равнодушны к настоящему, не видя в нем ничего необычного, и тем более не задумываются о будущем. Какими они станут стариками?

к оглавлению

Пенсия: право или милость? Не лелей никаких упований, Перед разумом сердце смири, В созерцаньи народных страданий И в сознанье бессилья – умри… Н.А. Некрасов. С точки зрения ученых старость является артефактом культурного развития; дикие животные при малейшем признаке слабости становятся добычей хищников; с позиций природной целесообразности заботиться о раненых, больных, немощных бессмысленно; вероятно так же, исходя из фактической пользы, должны были рассуждать люди какогонибудь каменного или бронзового века. Однако археологи при раскопках периода палеолита обнаружили останки больного артритом дедушки с высохшей рукой; получается, наши отдаленные предки руководствовались не только практическими, но и нравственными соображениями. За отсутствием письменных источников мы можем лишь догадываться, как содержали стариков при первобытнообщинном строе: когда крепкие мужчины отправлялись на охоту, достигшие преклонных (сорока?) лет оставались в пещерах, помогали женщинам готовить обед, рубили, например, мясо, приносили дрова, острили камниножи, учили детей, ну там читать следы, ориентироваться в лесу, целиться в мамонта; быть может, они хранили огонь или знали, как его добывать; быть может, именно пожилые, имея досуг, размышляли над усовершенствованием оружия, орудий труда и полезных инструментов. Отношение к старости во все времена остается критерием человечности. Антропологи, основываясь на обычаях племен, оставшихся дикими до сего дня, утверждают, что в отдаленные эпохи умерщвление стариков имело место как по экономическим соображениям, так и с целью ускорить их переход в мир иной, более приятный и желанный для человека. Гельвеций утверждал, что дикие племена изза недостатка продовольствия убивали стариков; широко известен фильм А. Куросавы «Легенда о Нараяме» с тем же сюжетом из японской жизни. В Малороссии существовало выражение «сажать на лубок», якобы так спускали обреченных смерти стариков по скату в глубокий овраг. Кто знает, не прикатит ли наш цивилизованный мир к прежним дикарским моральным нормам. Слыша часто употребляемое выражение «качество жизни», большинство подразумевает уровень благосостояния: материальное обеспечение, жилищные условия, возможности отдыха и лечения; однако знающие люди усматривают в новом термине совсем иное значение: оказывается, вполне допустимо, привлекая экспертов, чьюто жизнь, например, жизнь беспомощных стариков, признавать недостаточно качественной, а потому не достойной продления. Один служащий ООН, обнародовав статистику, согласно которой четырнадцать последних дней человека на земле особенно затратны для государства, призвал ради экономии уб и рать людей на этой стадии. В Бельгии, говорят, уже перешли к «мягкой» эвтаназии, просто увеличивая дозы «лечебных» препаратов. Но вернемся к истории. В Древней Греции социальное обеспечение уже отчасти существовало: заслуженные воины получали земельные наделы; рабы, надо думать, оставались на попечении хозяина до самой смерти. В Риме Юлий Цезарь платил ветеранам денежное вспомоществование, откуда, собственно, пошел и термин: pensio, платеж. В Римской империи первые богоугодные заведения, геронтокомии, открывали христиане. Византийский император Юстиниан Великий (483 – 565), желая исполнить евангельскую заповедь о любви к ближнему, проводил, насколько позволяли финансовые ресурсы государства, широкую благотворительную деятельность; в его время престарелые пользовались уважением и вниманием. Они получали помощь наряду с сиротами, вдовами, жертвами стихийных бедствий и войн, больными и прочими нуждающимися; по закону бедным считался человек с годовым доходом менее пятидесяти номисм; закон предусматривал также бесплатное питание для нетрудоспособных. Гарантированное пенсионное обеспечение – дело во всем мире молодое. Первая система пенсий по возрасту, организованная государством, появилась в Германии в 1889 году; она основывалась на обязательных взносах работодателей и работников. В Дании (с 1891) и Новой Зеландии (с 1898) преобладал подход другой: финансирование за счет казны, т.е. налоговых доходов, с проверкой имущественного состояния престарелых; таким образом, германская модель имела целью сохранить социальный статус трудящегося, ставшего пенсионером, а датская, введенная и в Великобритании, ставила целью ограничение бедности.