Однако 24 глава под названием "Телегония, или влияние первого самца" в книге, действительно, существует. Но прежде хотелось бы сказать несколько слов об авторе книги - Феликсе Ле-Дантеке.

В фондах РГБ хранятся еще несколько его книг. Одна называется "Атеизм", а другая - "Существует ли бог?" (слово "бог" написано с маленькой буквы). Однако, будучи изданы на русском языке в 20-е годы XX века, они так и остались с неразрезанными страницами (мне пришлось разрезать их самой!). Вот показательная цитата из книги Ле-Дантека "Атеизм": "Я родился атеистом... Я не нахожу в себе следов идеи бога, хотя я воспитывался точно также, как другие бретонские ребята, подобно им - учил катехизис... Но я ни на одну минуту не верил в существование бесконечного проницательного Судии, наказующего и награждающего каждого по заслугам, как и сейчас не верю в абсолютную ответственность".

Если же говорить в целом, то книга "Существует ли бог?" - это подробный, обстоятельный разбор всех доказательств существования Бога (метафизических, нравственных, исторических и пр.), а также энергичная попытка их "разоблачения". Ле-Дантек пишет, что если и можно рассуждать о Боге, то "лишь как о простом смертном человеке". А завершает он свою "исповедь атеиста" такой недвусмысленной фразой: "Если бог и умрет, в природе все равно ничего не изменится".

А что представляет собой Ле-Дантек как ученый? Это вполне респектабельная фигура: биолог, профессор Сорбонны, дарвинист, снискавший у современников скандальную славу "главного атеиста Франции". Посмотрим, чем же "обогатил" он науку, исследуя явление телегонии. Надо лишь отметить, что книга Ле-Дантека издана в 1899 году, т.е. за год до переоткрытия законов генетики, больше известных как законы Менделя. Понятно, что научный материал, которым он оперирует, находится вне контекста генетики - науки о законах наследственности и изменчивости признаков. Поэтому даже беглого знакомства с содержанием книги достаточно, чтобы убедиться, что за 100 лет она безнадежно устарела. Так что искать каких-то научных откровений в этой книге не следует. Но 24 глава, хоть и невелика (всего 4 страницы), но весьма любопытна.

"Глава XXIV. Телегония, или влияние первого самца" (с.244): "Между заводчиками существует довольно распространенное мнение, что первая случка может иметь влияние на последующие, в том смысле, что потомство от этих последних кое-что заимствует от первого отца: Спенсер рассказывает, что по словам профессора Флинта и по сделанным в Америке наблюдениям, белая женщина, оплодотворенная негром, может иметь впоследствии, выйдя замуж за белого, детей с некоторыми особенностями, несомненно обличающими негритянскую породу".

Из приведенного отрывка ясно, что Ле-Дантек вовсе не занимался лично исследованием телегонии, он лишь собрал некоторые материалы. Однако данные, им приводимые, по вполне понятным причинам, не могут иметь никакой научной ценности: "Спенсер рассказывает, что по словам профессора Флинта...".

Ниже идет ничуть не более убедительный рассказ, приведенный Ле-Дантеком со слов Ч. Дарвина "...о случае со свиньей некоего г. Джильса, всегда приносившей от боровов одной с ней породы поросят белых с черным, похожих на нее и на всю породу. Когда же ее однажды накрыл кабан, то она опоросилась помесью. Потом ее опять спустили с боровом ее же породы, и она произвела поросят, между которыми попадались одноцветные каштановой шерсти..." (с.245). По той же причине, что и выше, научная ценность и этого сообщения весьма сомнительна. Ведь поросята с необычной окраской шерсти не были исследованы в скрещиваниях, как того требует генетический анализ. Ничего не сообщается о других пометах той же свиноматки. Следует также добавить, что у кабанов детеныши бывают не "одноцветные каштановой шерсти", а полосатые. Поэтому влияние кабана на появление поросят с необычным фенотипом более чем сомнительно.

Однако хочу обратить внимание на чрезвычайно важную сноску, которую делает Ле-Дантек в самом начале этой главы. Он пишет: "Надобно, чтобы случка сопровождалась оплодотворением; поэтому неприемлема никакая теория, объясняющая телегонию влиянием на самку сперматозоидов первой случки, оставшейся бесплодной" (с.244). Это замечание, по сути, перечеркивает все рассуждения авторов сборника. Ведь они настаивают на том, что любой половой контакт, даже не закончившийся беременностью, все равно приведет впоследствии к рождению женщиной детей не от ее мужа, а от первого мужчины. На с.9 сборника читаем: "...даже через несколько лет после внебрачных связей с заезжими гастролерами на международных фестивалях, спортивных олимпиадах наши русские девушки стали рожать от белых генетически здоровых своих мужей - детей "ни в мать, ни в отца, а в черного и дебильного молодца". Причиной появления этих "молодцов" была генетическая мутация хромосомной цепочки".

Однако подобного утверждения у Ле-Дантека нет! Наоборот, он категоричен в своем мнении: половой контакт только тогда может оказать некоторое влияние на последующее потомство, зачатое от другого партнера, если первый контакт закончился беременностью.

Следует заметить, что и в законных, даже венчанных браках встречаются случаи рождения детей с тяжелыми наследственными синдромами. Причины высокого уровня наследственных патологий в последние годы сложны и многообразны, их невозможно свести лишь к последствиям внебрачных связей с чернокожими участниками международных фестивалей и олимпиад. К тому же вряд ли на олимпиады приезжают тяжело больные юноши, отягощенные наследственными синдромами.

Кроме того, хотелось бы прокомментировать некоторые термины, употребленные в приведенном отрывке. К примеру, выражение "генетическая мутация хромосомной цепочки". "Генетическая мутация" - пример тавтологии, поскольку мутация - это и есть изменение генетического материала, т.е. структуры или количества ДНК в клетке. А "хромосомная цепочка" - это что-то невероятное с точки зрения генетики, т.к. "цепочкой", а вернее - спиралью, можно назвать лишь ДНК, тогда как хромосома - это суперспирализованная, намотанная на белки-гистоны и сложным образом уложенная молекула ДНК (толщина ДНК - 2 нм, а толщина хромосомы - 200 нм). Эти примеры не единственны и свидетельствуют о том, что авторы сборника берутся обсуждать научную проблему, не владея даже научной терминологией.

Но вернемся к Ле-Дантеку. Как он теоретически обосновывает свое утверждение о том, что первая случка непременно должна закончиться беременностью, чтобы впоследствии проявился эффект телегонии? Его аргументы сводятся к явлению "наследования благоприобретенного признака". Ле-Дантек полагает, что плод, пребывая в утробе матери, оказывает влияние на ее другие яйцеклетки, находящиеся в яичниках, которые из-за этого приобретают некоторые черты отца. Впоследствии эти яйцеклетки, оплодотворенные сперматозоидами другого мужчины, могут нести черты первого, что отчасти отразится на ребенке. Надо отметить, что подобных взаимодействий ни современная генетика, ни современная эмбриология не знают. Влияние соматических клеток на половые никем не доказано.

Продолжим чтение XXIV главы, чтобы узнать подлинную историю скрещивания лошадей с зебрами. Ле-Дантек пишет: "Самый знаменитый случай был с кобылой графа Нортона. Эта рыжая кобыла, имевшая 7/8 арабской крови и 1/8 английской, была накрыта в 1815 г. кваггой (род зебры), и принесла помесь. Будучи случена потом с жеребцом одной с ней породы, она принесла в 1817 и 1818 годах двух жеребят" (с.244). Однако далее он сообщает, что граф Мортон продал эту кобылу хозяину жеребца сэру Гару Усслею. В его конюшне кобыла и принесла этих жеребят, которых граф Мортон видел лишь однажды, "когда одному был год, а другому два". По словам Мортона, они были похожи на кваггу, "...как если бы у них была 1/16 крови этого животного". "Они были гнедые, помечены как квагга, рассеянными темными пятнами с черными полосами вдоль хребта, на плечах и на задней части ног. Жесткая и торчащая грива также напоминала кваггу", - так описывал их Мортон (с.244).

На этом история кобылы графа Мортона не закончилась; "Слученная вновь в 1823 г., эта кобыла еще раз принесла жеребенка, напоминавшего первого отца".