Христос дает нам Свою любовь, не имеющую ни границ, ни предела, освобождающую от рабства правилам, и делает возможным то, что невозможно для закона.

В школе Христа сердце ученика начинает расширяться, и у него появляется жажда ближнего.

О ней хорошо сказал патриарх Афинагор в своих беседах с Оливье Клеманом: «Мне нужен другой, чтобы осознать собственное мое существование и существование Божие. Мое самосознание проходит через другого, самосознание, которое я воспринимаю от Бога как и познание моего ближнего. Мы стремимся соединить то и другое и совместно находим"центр, где сходятся все лучи"».

Ученик Христа понимает, что без ближнего, без служения ему нет пути в Царство Небесное, – только мой ближний, которому я должен служить всей моей жизнью, открывает мне дверь в Царство Небесное и вводит в него.

Жизнь для себя – самоубийство, только в отдаче себя Богу и ближнему мы обретаем Жизнь. «Всякий живет не для себя одного, но и для ближних; мало самому быть убежденным, если не убеждаешь и других», – писал святитель Григорий Богослов. Когда ближний мешает нам и в храме, и дома, и на улице, нужно серьезно подумать о том, что случилось в нашем сердце, почему оно слепнет.

Как часто ученики духовных школ жалуются на то, что, учась богословским наукам, все время говоря о Боге, ощущают, что сами становятся все суше и суше. Возникает конфликт ума и сердца. Один ученый монах рассказывал мне о себе:

«Я учился богословским наукам в лучших европейских духовных заведениях, слушал лекции многих знаменитых богословов. И голова моя стала очень большой, а сердце – очень маленьким, с грецкий орех. Это был конфликт, и я оказался в духовном тупике. В это время кто?то посоветовал мне поучиться в другой школе. Я оказался в общине Жана Ванье.

Однажды больной подросток лет 13–14, даун, впал в агрессию, бросал стулья, кидался на всех, и я не мог с ним справиться. Я почувствовал, что ненавижу его настолько, что готов убить его, изрезать на куски. Я понял, что во мне сидят и Гитлер, и Сталин. Я не знал, что делать с собой… Вдруг сзади кто?то подошел ко мне, обнял меня за плечи и поцеловал. Это был разбушевавшийся мальчик. Он как бы сказал мне:"Ты такой же больной, как и я. Со мной можно говорить только на языке любви". Так в этой школе любви я исцелился».

Христос дает Своим ученикам заповедь совершенства: Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный (Мф 5:48). Он Сам воплощает ее Своей жизнью.

«Слишком часто христиане, – со скорбью говорит митрополит Антоний Сурожский, – остаются недорослями, благочестивыми, чистыми жизнью, но недорослями в том смысле, что в них две–три струнки звучат, а не весь орган… Но нам нужны люди расцветшие, люди, живые до глубин, которые могут в других родить жизнь».

В чем наше совершенство? Пытаясь воплотить в своей жизни евангельскую абсолютность, мы часто обманываемся, сводя подвиг совершенства во Христе к норме и правилам нашей жизни. Мы как ученики прилагаем усилия, чтобы добиться результата в нашей личной и общественной молитве, в посте духовном, душевном и физическом, в служении ближним.

Но совершенство Отца невозможно мыслить как норму, правило для грешного мира, потому что оно абсолютно. «Совершенство Отца Небесного, – писал Н. Бердяев, – ни к чему не относится и неприменимо, как правило».

По слову апостола, нас закон не может сделать совершенными (Евр 10:1). Закон всегда относится к греху, совершенство всегда относится к Богу, к Его любви.

Совершенство не исполнимо, как правило, потому что оно абсолютно. Ученик должен прилагать много усилий, много учиться внешнему и внутреннему деланию, но у него не должно возникнуть самонадеянности, чувства самодостаточности, которые разрушают до основания духовную жизнь и смысл ученичества. Случаи падения святых мужей порой даже в конце их духовного пути ясно показывают, что в христианстве нет никаких гарантий. Что же, все наши усилия тщетны? Нет, ни одно доброе дело, ни одна святая молитва, ни одна слеза ученика Христа не пропадают, они запечатлеваются в Книге Жизни. Но страницы ее остаются тайной до тех пор, пока не будут сняты с нее все печати. Потому каждый новый день ученик должен начинать так, как будто в этой Книге о нем еще ничего не написано. Читая утреннюю молитву оптинских старцев, он может произнести в своем сердце: «Господи, хочу святого дня!»