«Христианин, – по слову митрополита Антония Сурожского, – должен постоянно следить за собой и постоянно себе напоминать, что он ничто, если им не руководит Божия благодать, и что Божия благодать ему дается не как постоянный дар, а в меру того, как он сам смиряется перед Богом, как он сам отрекается от себя и как он сам отдает свою жизнь другим, на служение… Я помню, – продолжает владыка, – отец Софроний мне как?то сказал, что Церковь построена словно пирамида, причем пирамида, стоящая вверх дном, стоящая на самом острие своей вершины. И чем человек делается ближе к Богу, чем он хочет больше себя отдавать на служение другим, тем он должен сходить ниже и ниже, глубже и глубже в этой пирамиде, и в конечном итоге вершина этой опрокинутой пирамиды – Сам Христос, на Котором все покоится, вся тяжесть мироздания, вся тяжесть человеческой грешности, все».

В земном ученичестве действует принцип «меня все больше, учителя все меньше». Учитель умаляется, уходит в тень, ученик возрастает и обретает самодостаточность, уровень, потом он сам становится учителем для других.

В евангельском ученичестве иной принцип совершенствования: «меня все меньше, Учителя все больше и больше». Участь христианина – «ученик не выше Учителя своего». Светский ученик ориентирован на наполнение и обогащение знаниями, фактами, теориями, ученик Христа, напротив, – на умаление и обнищание, и тогда он наполняется Самим Христом. «Господи, Сам во мне живи, Сам говори, Сам действуй». В светской школе – ставка на результат, в школе Христа – ориентация на стояние в любви. «Не мои умения нужны Христу», – сказал один из нынешних учеников Христа, я его свидетельство приведу в конце моего слова.

Быть всегда в любви – вот в чем подвиг ученика Христа. Христос всегда и неизменно нас любит, и наши грехи не могут отменить Его любви. Он не сводит счетов с нами. Он принимает нас такими, какие мы есть. Так и мы должны подражать Его любви, Его жизни, быть похожими на Него. Ведь святой человек – это тот, кто похож на Христа.

Христианин не может быть сегодня любящим, а завтра – не любящим, сегодня – добрым, а завтра – злым, сегодня – щедрым, а завтра – скупым. Свойство добродетели – постоянство, ее всегда можно узнать в лицо, она его не меняет.

Бритва всегда должна быть острой, христианин должен быть всегда горячим, не теплохладным, постоянно поддерживать очаг своего сердца, ибо его тепло – жизнь для ближнего. Я не имею права лишать его жизни. Я не могу сказать: пусть мой ближний сам заботится о своем очаге. Мое сердце без его сердца – словно куча хвороста без искры, которую мне должен дать он, мой брат во Христе.

Жизнь в духовной семье помогает этому горению. Рядом со мной всегда есть те, о ком нужно заботиться и всегда есть те, кто позаботится обо мне. Когда я отдаю, я богатею, и когда принимаю любовь и заботу – тоже богатею. Так в общине рождается полнота жизни, полнота любви.

Мы без любви будем только параллельны друг другу, будем людьми, занимающимися самоспасением. Но христианство не есть религия самоспасения. Из одного камня не высечешь искру.

Параллельных линий в христианстве нет, здесь есть только радиусы, которые всегда должны идти к центру, где мы соединяемся с Богом и с ближними, – тогда мы действительно пребываем в любви.

Теперь мне бы хотелось привести свидетельство ученика Христова Иоанна Калниньша из Риги о том, как он познал тайну своего ученичества.

«Для всякого верующего остро стоит вопрос о его личном отношении ко Христу. Кем я могу быть перед Богом, перед лицом Его безграничной, отдающей себя до конца любви, при моей радикальной неспособности достойно ответить на эту любовь? Как мне остаться с Ним, когда я ясно понимаю, что больше мне"некуда идти", и столь же ясно понимаю, что единственно честными могут быть для меня слова Петра:"Выйди от меня, Господи, потому что я человек грешный"? Я думаю, что в этом духовном пространстве и происходит ученичество у Христа.

То хорошее, что я, как кажется, имею, при проверке жизнью неумолимо оказывается подделкой. Я хочу восходить по лестнице совершенств, а вместо того все более жестоко проваливаюсь. Я дерзаю ступать по водам, но едва не погибаю; на грани погибели удерживает меня рука Христова, когда я в последний миг успеваю к Нему возопить.

Учитель может научить ученика делать то, чего тот никогда не умел и не делал. Тот, кто учится делать чертежи или плотничать, никогда не делал этого раньше. Не мои умения нужны Христу. Ученичество происходит на основе принятия друг друга. Иисус меня принял. Он меня зовет. А я? С моей стороны принятие Учителя означает молитву: внутренний взор, обращенный на Него.

Глаза подмастерья, обращенные на руки мастера, научатся ремеслу; сердце человека, обращенное на Христа, учится любить. После того, как Петр, утопая, возопил:"Спаси, Господи, погибаю", он научился молиться так, как никогда не умел молиться раньше.