Тем же, кому наши взгляды покажутся слишком категоричными и кто на горбачевский манер отмахнется словами «не надо драматизировать», полезно, во-первых, вспомнить, сколько жертв повлекли за собой эти увещевания, а во-вторых, представить себе весьма недалекую перспективу. Наверное, не все пока еще знают, что в нашей стране есть люди, вполне официально ратующие за легализацию наркотиков. (Это ведь тоже «общечеловеческая ценность», уже узаконенная в Голландии и Швейцарии.) И что люди эти не просто рассуждают где-то там у себя на кухне, а объединились в российский филиал Радикальной партии. Сейчас они, правда, больше расклеивают листовки против войны в Чечне. Но когда масса наркоманов, не без помощи школьных программ, станет заметной, в том числе и в качестве выборного электората, можете не сомневаться, вся страна будет оклеена листовками с требованием законодательной свободы наркотиков. Уже и термин для этого придумали – «антипрогибиционизм» (то есть противозапретительство, по-английски prohibit – «запрещать»). Апологеты антипрогибиционизма ни слова не говорят о том, что потребление легких наркотиков быстро сменяется потреблением тяжелых, смертельных. Зато вы очень много узнаете от них о преимуществах жизни, в которой на каждом углу свободно, дешево, а то и бесплатно можно приобрести «дозу». И как это способствует развитию экономики, поскольку наркоторговцы начинают платить налоги. И как автоматически исчезает преступная наркомафия. Ей просто нечего делать, когда все легально. Рай – да и только!

Пожалуй, познакомим и мы вас на закуску с некоторыми райскими картинками, приведенными как эталон счастливого будущего, – то есть нет, счастливого настоящего! – голландским филиалом международной организации «Врачи без границ» в сборнике «Снижение вреда»: «В Мерсисайде матери потребителей наркотиков организовали группу помощи программе обмена шприцев. Поздно вечером, когда обмен уже не работает, потребители могут прийти домой к этим женщинам и получить у них “аварийный пакет”, в который обычно входят иглы и шприцы, инъекционный инструментарий и презервативы. Сотрудники программы призывают клиентов употреблять наркотики неинъекционным способом (курить, нюхать и т.д.), но их консультации не несут на себе никакого морального оттенка. В сотрудничестве с фармацевтами клиники по излечению наркозависимости в Мерсисайде разработали героиновые, кокаиновые и метадоновые сигареты для того, чтобы попытаться переключить на них инъекционных потребителей» (c. 7).

А вот идиллический рассказ журналистки о работе другой подобной группы: «В этой группе все работают на равных. Они ходят по парку, в котором гуляют самые разные люди; некоторые из них – потребители наркотиков, а некоторые – обычные люди, которые пришли в парк, чтобы погулять с собакой или поболтать на скамейке с приятелями. Я присоединилась к группе, и мы внимательно прочистили парк в поисках шприцев, выброшенных в кусты. Женщина, с которой я предварительно договорилась о встрече, предупредила меня, чтобы я не одевала босоножек или сандалий... Мне стало понятно, почему она это сказала, когда мы ходили в траве по колено в поисках использованных шприцев. Мы остановились у детской площадки, где шприцы регулярно собирает смотритель парка и хранит их до приезда “передвижного инструментария”. Потом мы перешли в другую часть парка и увидели молодого человека лет двадцати, который попросил у нас презервативы. Он порылся в сумке и выбрал свой любимый вид презерватива» («Снижение вреда», с. 31).

И последняя зарисовка: «Прохожу мимо группки молодых людей, что-то разнюхивающих и передающих друг другу небольшой бумажный пакетик. Невдалеке от них стоят торговцы фруктами, мужчина играет со своим ребенком. Я направляюсь в сторону Лексингтона и тут вижу, как на другой стороне улицы припарковывается красный микроавтобус, из которого выходят двое мужчин и женщина. Они открывают заднюю дверцу и достают складной стол, контейнер для использованных игл и еще какие-то коробки. Пока они раскладывают все это, вокруг них собираются люди» (там же).

THE END: Наркомафия вышивает красные кресты на белых косынках сестер милосердия.

Вопросы юного гражданина к Пушкину, Герману и Кречинскому

Известное изречение Гамлета: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам» – сегодня можно с полным правом отнести и к новым школьным дисциплинам. Раньше все было более или менее понятно: на уроке арифметики дети учили таблицу умножения, на уроке русского – грамматические правила, на географии им рассказывали про континенты и страны. Теперь же школа может преподнести нам самые невероятные сюрпризы: то появляются какие-то загадочные предметы типа «валеологии» или «основ жизненного самоопределения» (где детей учат на уроке определять у себя... эрогенные зоны!); то по физике почему-то задают написать сочинение; то первоклашкам на уроке духовной культуры рассказывают про... духов. А в одной московской школе психолог заставляла ребят медитировать, сосредоточив внимание на пламени свечи, после чего они должны были рисовать график, показывающий, сколько у кого «прибавилось силы». (Правда, после газетной публикации, объяснившей читателям, что такие упражнения есть весьма типичный элемент оккультной практики, педагогическая карьера школьного медиума закончилась, по крайней мере в данной конкретной школе.)

В этом ряду стоит и граждановедение. С той только разницей, что оно в отличие от многих других «инноваций» включено в федеральный план, то есть является обязательным для всех российских школ. В принципе название никакой тревоги не вызывает. Даже наоборот. Что плохого, думают родители, если дети будут побольше знать о правах, законах, государственном устройстве?

Но на практике происходит нечто неожиданное. Возвращается, например, девочка из школы и за обедом как-то задумчиво вертит в руках столовую ложку. Потом вдруг спрашивает: «Мама, она серебряная?» – «Нет, обычная, – отвечает мать. – Серебряные у нас чайные, для гостей». – «Сколько?» – деловито интересуется дочь. – «Шесть. А что?» – «А то, что тогда две мои, – изрекает девочка. – Нам сегодня на граждановедении говорили о семейной собственности. Оказывается, мам, я имею право на равную долю. Так что ты мне их отдай: я кукол кормить буду». Или сын-подросток, устроивший в комнате хлев, не только не прибирается, но и обвиняет родителей в попрании его гражданских прав. Дескать, они не смеют давить на ребенка и уж тем более диктовать свои порядки на его законной части жилплощади. Опять-таки со ссылкой на граждановедение.

Когда подобные родительские жалобы стали частыми, мы решили познакомиться с новомодным предметом поближе и прочитали учебники Я.В. Соколова (с 5-го по 8-й класс). Не знаем, как по стране в целом, но большинство московских школ пользуется именно этими учебными пособиями. Чем больше мы в них вчитывались, тем яснее нам становилось, что неожиданности, с которыми сталкиваются родители, на самом деле вполне предсказуемы. Вместо того чтобы воспитывать в детях гражданственность, чувство долга по отношению к обществу и государству, уважение к закону и простую человеческую порядочность, занятия по этим учебникам ведут к росту детского нигилизма и неуправляемости.

Постараемся обосновать свою точку зрения. Прежде всего бросается в глаза эклектичность учебников. Тут тебе и права человека, и особенности характера, и государственное устройство, и семейные отношения, и экономический ликбез. Исключение составляет разве что учебник для 7 класса, более или менее последовательно знакомящий ребят с правонарушениями и преступностью. Он-то как раз вызывает меньше всего нареканий. Может быть, потому, что в нем преобладают профессиональные юридические сведения, а не отсебятина автора, изо всех сил старающегося внедрить в детские головы западную либеральную идеологию. Идеологию, которая, еще не успев расцвести в нашей стране, стала стремительно ветшать. В результате многие разделы учебника для 5 класса, выпущенного всего лишь в 1997 году, выглядят позавчерашней агиткой. Чего стоят хотя бы рассуждения автора о Чечне! «Ребята, воевавшие в Чечне, честно исполнили свой солдатский долг. Но они не защищали свое Отечество: Афганистан не их Родина, Чечня – часть России»44. «И отгремели никому не нужные выстрелы в Чечне. И гражданин все это должен любить?»45. Или короткая, но заботливо выделенная курсивом ода частной собственности: «Чтобы чувствовать себя свободным, необходимо владеть собственностью»46. В начале перестройки эта пошлость еще могла восприниматься зашоренными материализмом людьми как новая истина. Но сегодня, когда православная сущность нашей культуры пусть сквозь зубы, но признается даже в самых либеральных кругах, это звучит просто смешно. Сейчас не только взрослые, но и многие школьники в состоянии возразить Соколову, что самым свободным человеком в мире был Христос. А у Него вообще не было собственности.

Впрочем, Соколов и в вопросах религии не чувствует (если вспомнить хрестоматийную строчку Бориса Пастернака), «какое, милые, у нас тысячелетье на дворе». В учебнике для 6 класса читаем: «Если общение человека перестает быть нормальным (уход в монастырь, лишение свободы, дурная компания и т.д.), тогда в его психике происходят очень серьезные изменения»47. Каково?!