Евхаристия, благодарение - это новая Пасха. То есть там было освобождение от рабства, а здесь - спасение, которое дается тем, что Христос приходит к нам. Надо почувствовать и пережить, что вот Он здесь, что Он с нами, бесконечно недостойными Его, далекими от Него, - но Он открыт нам.

И каждый раз, когда совершается Евхаристия, чаша и хлеб напоминают нам о Тайной вечере. Он оставил это нам как знак и обряд, сказав: "Сие творите в Мое воспоминание". В ночь перед Своей крестной смертью Он взял чашу и хлеб и сказал: "Вот трапеза - это Мои Тело и Кровь", то есть это Я сам.

В древнем способе выражения это Я сам означало: "Я Себя отдаю людям, и когда вы будете вместе за этой трапезой, Я буду с вами, всегда". Поэтому древнейшие свидетельства о христианах всегда неотделимы от этого таинства. Оно называется "Благодарение", по-гречески Евхаристия, потому что там читается благодарственная молитва. Это таинство совершается во время литургии (греч. "общее действо"), или обедни (это просторечное название, означающее то, что свершается до обеда). К Евхаристии в настоящее время принято приходить натощак - из благоговения. Каждый день она совершается в городских церквах, и каждое воскресенье - в сельских. Земля вращается, и сначала в одном месте планеты поднимается Святая Чаша, потом в другом всегда, во всех странах, всюду Чаша вознесена в любое мгновение, в любой час. В ней - жизнь.

Ибо это хлеб - плоть мира; зерна пшеницы, кровь винограда - то вещество, которое питает нас. Когда человек питается, он причащается природе. Стихия природы, жизнь мироздания входит в нас через процесс питания, ассимилируется, отождествляется с нашим организмом, и тем самым энергии природы, ее тайные и явные силы, входят в наше тело, и оно растет, оно существует, оно набирается этих сил. Вот почему принятие пищи всегда было актом священнодействия, всегда сопровождалось молитвой. И до сих пор мы всегда перед принятием пищи стараемся перекреститься и прочесть молитву.

Человеку свойственно благоговейное отношение к пище. И поэтому Христос самое сердечное Свое таинство - в котором Его сердце нам отдано - делает трапезой. Первые христиане совершали ее действительно за столом; это была молитва-трапеза. Но когда численность людей в Церкви возросла, этот стол превратился в престол, который стоит на возвышении в алтарном пространстве, там находятся чаша и дискос с хлебом, совершается освящение, и люди приобщаются Святых Тайн.

Святые Тайны - это Божественная трапеза Христова. Как удивительно, что Он оставил нам не какое-то философское учение, не доктрину, не какие-то афоризмы, а Он оставил Себя через эту простую трапезу, символизирующую жизнь, пищу, без которой человек жить не может. И это было не только в последнюю ночь перед Его крестной смертью, это было и в другой раз, когда Он накормил голодных в пустыне, а потом скрылся от них, желавших провозгласить Его царем. И когда они Его искали, Он сказал: "Я - хлеб небесный, Который пришел к вам, чтобы вас напитать. Кто будет питаться Моей Плотью и Кровью, тот будет иметь жизнь вечную". Они, конечно, не поняли этого выражения. А плоть и кровь, повторяю, - это сам человек. Значит, Он - наша пища, по аналогии с природой, Он питает наше существо, как природная пища питает каждого из нас.

Третье таинство (порядок не имеет значения, его можно менять) таинство покаяния, или исповеди. Это, условно говоря, второе крещение. Поскольку само таинство крещения не повторяется, а человек, получив через него прощение, часто и естественно вновь возвращается в греховную жизнь, необходим какой-то знак, что он вновь прощен, что он может подойти к Святой Чаше, и вот этим знаком является отпущение грехов в таинстве покаяния.

Мистически оно совершается всей Церковью, но в присутствии священника, который наедине принимает исповедь человека. Вы можете спросить: зачем же свидетель, неужели я не могу каяться перед Богом, так сказать, сам в себе или где-то в душе? Но на самом деле тут не будет подвига преодоления, потому что человеку самому себе сказать о том, какой он дурной, не так-то трудно, а вот сказать в присутствии свидетеля, тем более знакомого свидетеля, - это тяжко, через это надо переступить, но вот при этом-то и ломается корень зла. И еще: некоторых людей смущает, что, рассказывая священнику о своих недостатках и грехах, можно упасть в его глазах. Это глубокое заблуждение. Я могу по себе сказать, что когда-то мальчиком я думал: как же священник может общаться с людьми, когда он знает всю их подноготную? Получается, как в сказке Гофмана: если он знает все мысли, так и жить невозможно. Но став священником, я увидел, что Бог действует чудесным образом и заставляет меня забывать все эти грехи, о которых я слышал, и общаться с людьми, как будто я не слышал от них ничего. Какая-то таинственная, властная рука стирает из моего сознания и памяти все то, что я слышал от них на исповеди. И это нас подводит к следующему таинству - таинству священства.

Церковь - это община людей. Хотя господь Иисус обращается к каждой душе отдельно, воля Его в том, чтобы мы шли к Нему вместе. Он так хочет. Он так создал человечество, чтобы люди могли жить только вместе. И Церковь есть новый вид общения, идеальная модель для человечества. Но создание Церкви вещь трудная, как вы знаете. И будучи великим социальным организмом, она нуждается в распределении различных форм служения. Это просто объясняет нам апостол Павел. Он говорит, что человек, имея тело, одновременно имеет в нем разные органы, у которых различные функции. То есть организм - это не монотонное разнообразие каких-то частей, агрегатов, а полиморфное соединение, имеющее различные аспекты. Он говорит нам также: "Все ли апостолы, все ли учителя, все ли имеют дары исцелений?" Нет, конечно. И взаимосвязь между людьми на это опирается. Потому что когда одному дано одно, а другому другое, мы можем служить друг другу. Если бы мы все были одинаково одарены всеми дарами, то мы бы друг в друге не нуждались. Мы нуждаемся друг в друге именно потому, что дары распределены неравномерно. Как очень трудно склеить гладкие плоскости, гораздо легче склеить плоскости, имеющие какие-то впадины и выступы, так и в обществе людей.

И вот, есть форма служения Церкви - это прежде всего предстоятель, то есть тот, кто говорит за общину во время совершения таинства Евхаристии. Он является голосом общины, ее руками, он, выражаясь на вульгарном языке, ее "полномочный представитель". Вначале это были апостолы. Потом апостолы получили название епископов. Почему? Епископ по-гречески означает "надзиратель", "управитель". Руководитель общины стал не только предстоятелем за таинством, но и руководителем жизни общины, в том числе и хозяйственной жизни. Так он стал епископом, а священник лишь помогал ему совершать все таинства, кроме таинства священства.

Таинство священства совершает только епископ. Почему оно называется рукоположением, по-гречески хиротонией - возложением рук? Это древний ветхозаветный обычай - передавать какой-то духовный дар или силу через обряд возложения руки или рук. Это таинство вы можете видеть в тех храмах в Москве, где служат епископы, например, довольно часто священников рукополагают в Новодевичьем монастыре. Это таинство тоже является чудом, потому что мы, священники, действуем не по своей силе, мы такие же немощные и грешные люди, как каждый из вас. Но если мы что-то можем делать больше обычного, то только в силу этого дара, этой хиротонии, этой благодати священства. Я всегда отлично сознаю, насколько она действует больше, чем действую я сам.

В одном институте, где я читал лекцию, меня спросили, чувствовал ли я перемену в своем мироощущении, когда стал священником. Я подумал и вспомнил; вспомнил дни своей юности и понял, что тогда у меня было в десять раз меньше сил, чем потом, когда я стал уже пожилым человеком. В десять раз меньше сил. Откуда это? Человек, которому двадцать пять или пятьдесят пять - разница? Но в пятьдесят пять я способен делать на несколько порядков больше. Это действует благодать Божия, а не я. В это время надо бы уже угасать. Я даже помню, что первые дни, когда я служил в храме, я возвращался и после этого должен был лечь на кровать, отдохнуть. Сейчас мне это и в голову не приходит, хотя служу я во много раз больше. Таким образом, это не человеческое, а Божие. Наша же задача, служителей Церкви, это все воспринять, усвоить.

У вас может также возникнуть вопрос (он возникал еще в средние века): а что если таинство совершает недостойный священник? Во-первых, скажу вам, что мы все недостойные. Во-вторых, что имеется в виду, когда Церковь говорит о том, что таинство действительно, реально совершается, если совершает его священник, независимо от его нравственного уровня? Это не магия, не фокус, не механическое совершение таинства, а великое учение Церкви о том, что это таинство, допустим, крещение, совершает вся Церковь. Совершает по вере своей. И Бог откликается на голос Церкви, а не на произвольное слово священника. Вот почему, если он недостоин, но достойна община, молящиеся, Церковь, то она, община, и совершает это таинство, хотя и его руками. Ну, разумеется, приятнее, когда, так сказать, руки чистые. Но все-таки надо об этом помнить. Потому что некоторые люди говорят: это мне не подходит, то не подходит. Это все неверно. Кто хочет пить, выпьет и из консервной банки, если там налита вода.

Есть еще таинство, которое мы называем соборованием. Это таинство елеопомазания, или елеосвящение. Оно, как и любое другое, требует веры, но здесь - особой, специфической веры: это таинство исцеления. Оно должно совершаться над больным человеком, чтобы он либо выздоровел, либо умер: иногда смерть бывает выздоровлением. Я знал людей, которые действительно были открыты действию таинства, и оно поднимало их прямо из могилы. Или наоборот, люди умирали. То есть это как бы лакмусовая бумажка, как какой-то рычаг. Но очень важна субъективная сторона, потому что здесь участвует сам человек. Название этого таинства происходит от того, что с апостольских времен был обычай помазывать больного освященными маслами, елеем.