14. Сутта-Нипата, IV, 93.

15. Этот победный гимн записан в Дхаммападе (XI, 153-154), одном из древнейших текстов Трипитаки (цит. по пер. В. Топорова).

Глава десятая

ОСНОВАНИЕ САНГХИ

Бенарес - Раджагриха около 525 - 520 гг. До н. э.

Ко всякому прибежищу обращаются

люди, мучимые страхом: к горам и

к лесам, к деревьям в роще, к гробницам.

Но ведь и такое прибежище небезопасно,

и такое прибежище не из лучших.

Достигший такого прибежище не

освобождается от горестей. Тот же, кто

нашел прибежище в Будде, в Дхамме, в

Сингхе, кто владеет подлинным знанием,

видит четыре благородные истины.

Джаммапада, 188 - 190.

Когда Гаутама заговорил, монахи изумились его необычайному тону и загадочным словам. Прежде всего он властно запретил называть себя "другом". Друзьями могут быть лишь равные существа, с ним же произошла великая перемена. Он овладел "просветлением", которое делает человека Татхагатою, совершенным/1/. Он возвысился над скоропроходящим и стал просветленным. То, что искал он долгие годы, наконец обретено. Через отрешение от суетного Будда познал истину. Друзья, как загипнотизированные, слушали речи Гаутамы, а он говорил серьезно и торжественно.

"Отверзите ваши уши, о монахи, избавление от смерти найдено! Я поучаю вас, я проповедую Дхамму. Если вы будете поступать сообразно поучению, то через малое время вы получите то, чего ради благородные юноши уходят на чужбину: вы получите высшее исполнение священного стремления, вы в этой еще жизни познаете истину и узрите ее лицом к лицу".

Но тут в монахах проснулось прежнее сомнение. "Позволь, друг Гаутама, сказали они, - как же ты мог достигнуть совершенства, когда ты оставил свой прежний строгий образ жизни и обратился к легкому? Ведь если ты, терзая себя нестерпимыми муками, не достиг полного знания и созерцания, то как мог достичь ты его теперь?"

На это Гаутама ответил, что он не вернулся к мирскому образу жизни, а лишь отбросил чрезмерные самоистязания. Человек, ведущий духовную жизнь, должен избегать двух крайностей: с одной стороны, увлечения наслаждениями, а с другой - злоупотребления аскетическими подвигами. В первом случае человек отдается увлечениям недостойным, а в другом - изнуряет бесплодно свой дух и тело, которые должны быть достаточно сильными для борьбы со страстями.

Эти аргументы подействовали на монахов. Они поняли, что в них заключена подлинная мудрость, приобретенная многолетним опытом. Ведь Шакия-Муни испытал все пути: и жизнь, полную чувственных удовольствий, и философские искания, и отречение, беспощадное к самому себе. Больше всего поразила их его непреклонная уверенность в том, что он стал Буддой. Им невольно передавалось его убеждение: "Ты никогда не говорил так, господин!"