Kniga Nr1185
...Вещь ли накидывает узду на своего владельца?
Он ли пред жизнью сам – на правах погорельца:
с мира ему по нитке, с руки – по крошке.
И он уж одет и сыт: благодарствуйте, мол, поверьте,
всего-то понанесли – хватит теперь до смерти,
даже вазочку кто-то дал, даже цветы на окошке!
Даже свет провели – в сумерках мне не мрачно,
и ровно горит огонь, и вода прозрачна –
столько жертвуют на меня и тратят.
Ели распахнутые стоят, карауля мою дорогу.
И такого богатства, пока не приду я к Богу,
аж до смерти – с лихвою хватит.
Сценарий
Я люблю эту пристанционную жизнь, предутренние эти морозы
в захолустье заштатном, в российской глуши вековой,
где, как птицы ночные, надсадно кричат паровозы
и в фуражке замерзшей обходчик идет путевой.
Я сценарий хочу написать о писателе. Вот сюда-то
я его и отправлю, покину в глубоком снегу,
чтобы он растерялся, оглядывался виновато
между сосен гудящих, у озера на берегу.
Пусть наймется к лесничему, ходит по лесу дозором;
пусть псаломщиком станет, в расшитом поет стихаре;
снимет угол у бабки – с крутым кипятком, с разговором,–
пусть ей воду таскает и колет дрова на дворе.
И пока я жду поезда на перегоне холодном,
все ищу, как бы высказать, выразить словом простым
то, что все-таки можно в России писателю жить, можно жить и остаться свободным
под покровом небесным, под куполом под золотым!
***
Потемки, ночь: душа чужая.
Мерцанье. Морок. Бездорожье.
Она идет, опережая
Благую весть и Царство Божье.
Заденет, тронет – ан все мимо