Призывает всех вообще, не одних иудеев, но и язычников. Под «труждающимися» надобно разуметь иудеев, как проходящих тяжкое законное послушание и трудящихся в исполнении заповедей закона, а под «обремененными» – язычников, которые обременены были тяжестью грехов. Всех сих Христос призывает к успокоению; ибо что за труд уверовать, исповедовать и креститься? И как не успокоиться, когда здесь бываешь беспечален о грехах, сделанных до крещения, и там получишь вечный покой?

Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко.

Иго Христово есть смирение и кротость; поэтому кто смиряется пред всяким человеком, тот имеет покой, пребывая всегда без смущения, тогда как тщеславный и горделивый находятся в беспрестанном беспокойстве, опасаясь лишиться чего-нибудь и усиливаясь как бы больше прославиться, как бы победить врагов. Это Христово иго, то есть смирение, легко; потому что нашей униженной природе удобнее смиряться, а не превозноситься. Впрочем, игом называются и все заповеди Христовы, и все они легки по причине будущего воздаяния, хотя в настоящее краткое время и кажутся тяжелыми.

Глава двенадцатая

В то время проходил Иисус в субботу засеянными полями; ученики же Его взалкали и начали срывать колосья и есть.

Намереваясь объяснить законные постановления, Господь ведет учеников засеянным полем, чтобы они едением своим нарушили закон о субботе.

Фарисеи, увидев это, сказали Ему: вот, ученики Твои делают, чего не должно делать в субботу. Он же сказал им: разве вы не читали, что сделал Давид, когда взалкал сам и бывшие с ним? как он вошел в дом Божий и ел хлебы предложения, которых не должно было есть ни ему, ни бывшим с ним, а только одним священникам?

Фарисеи опять ставят в вину естественную нужду – голод, хотя сами хуже грешат; Господь же заграждает уста их историей Давида. Давид, говорит Он, по причине голода отважился и на большее. Под хлебами предложения разумеются те двенадцать хлебов, которые полагались на священной трапезе каждый день, – шесть на правой стороне трапезы и шесть на левой. Хотя Давид был и пророк, однако не должно было есть их ни ему, ни тем более бывшим при нем, их могли есть одни священники. Впрочем, по причине голода он заслужил прощение. Так и здесь ученики.

Или не читали ли вы в законе, что в субботы священники в храме нарушают субботу, однако невиновны?

Часто напоминает им: не читали ли? – обличая таким образом тот суетный труд их, что они читают, не разумея читаемого. Закон запрещал делать в субботу; но другой закон, напротив, повелевает священникам в субботу приносить жертву и для жертв рубить дрова и раскладывать огонь, рассекать мясо и делать другие подобные дела. Таким образом, с одной стороны, по причине законного запрещения работать в субботу, они оскверняли субботу, когда рассекали дрова и мясо, раскладывали огонь и тому подобное, но с другой – они невинны были, потому что совершали священнодействие. Господь предложил повествование о Давиде в оправдание учеников, показывая, что они совершенно невинны. Смотри же, сколько обстоятельств приводит Он! Указывает, во-первых, на лица, ибо то были «священники», потом – на храм, ибо жертва совершалась «в храме», также на самое дело, ибо они, говорит, «нарушают субботу». Наконец, присовокупляет, что составляет главное в речи, – что они при всем том «невиновны». Господь наперед предложил более легкий ответ, а потом представил сильнейший. Давид однажды по нужде нарушил закон о хлебе предложения, и по рассуждению оставлено было ему согрешение; священники же без нужды каждую субботу нарушают закон о субботе, однако прощается им сие беззаконие по закону же.

Но говорю вам, что здесь Тот, Кто больше храма.

Здесь предстоит Сам Господь храма. Итак, если слуги храма, нарушая субботу, бывают неповинны, то тем более слуги Господа храма. Как те, совершая священнодействие – принося жертвы, имели достаточную причину к оправданию, так и апостолы.

Для иудеев, по их немощи, Господь установил один день в неделю, то есть субботний, в который они должны были оставлять обыкновенные работы, давать покой рабам и рабочему скоту и упражняться в чтении закона и в жертвоприношении. Напротив, христианам, как более крепким, повелел всю неделю упражняться в чтении и духовном жертвоприношении, особенно же заповедал в день воскресный ходить в храмы Божии на молитву и заниматься чтением Божественных писаний, что составляет духовную жертву. Тех удерживал от прочих дел, чтобы занимались чтением закона, а последним, то есть христианам, как упражняющимся в духовном, не возбранил и прочих дел. Ибо неприлично сидеть сложа руки тем, которые не простирают их и на малое зло, ни тем, которые неспособны мудрствовать о высоких предметах, – учиться малому; равным образом неприлично совершенным жить одинаково с несовершенными. Закон действительно возбранял работать в субботу. А священники в субботу и дрова кололи, и огонь раскладывали – а это, по вашему мнению, не есть осквернение субботы. – Ты говоришь, что те были избранные и законные священники, а Твои ученики не священники. На это говорю вам, «что здесь Тот, Кто больше храма», то есть Я больше храма и нахожусь с учениками своими как Владыка, поэтому они еще более могут нарушать субботу, чем священники.

Если бы вы знали, что значит: «милости хочу, а не жертвы», то не осудили бы невиновных, ибо Сын Человеческий есть господин и субботы!