Следовательно, католичеству было необходимо, насколько возможно, с одной стороны - удержать за оправданием полножизненный смысл содевания, а не провозглашения только святым, и в то же время, с другой - необходимо было, насколько возможно, ограничить участие человека в приобретении этой первоначальной святости, чтобы благодать оправдания была на самом деле незаслуженною [45]. Католичество думает разрешить эту трудную задачу своим учением о так называемом влитии благодати.

Оправдание человека чрез влитие Божественной благодати

Если для протестантов благодать оправдания бы да решением, совершаемым в Божественном сознании, и потому -для человека была действием совершенно отвлеченным, формальным, - то для католиков благодать прежде всего есть сверхъестественный дар [46], или "действие Божие в твари" [47], т.е. некоторое движение, происходящее в самой твари, свойство ее или состояние, поселяемое в ней Богом и переживаемое ею в тот или другой момент времени. Соответственно этому, в. частности, и благодать освящения есть дар - внутренний и сверхъестественный дар Божий, даруемый разумной твари за заслуги Христа [48]. Таким образом, оправдание превращается в сверхъестественное действие, совершаемое силою Божиею в душе человека, - действие, которым в ней поселяется праведность, святость. А так как эта святость является в душе, как состояние новое, не испытанное доселе и не имеющее пока в ней основания (чтобы не было заслуги), является, таким образом, помимо наличного душевного содержания человека, то само собою понятно, что сверхъестественность этого действия невольно должна усилиться вопреки его произвольности и сознательности. Святость нисходит на душу, если и не совершенно неожиданно, то во всяком случае непроизвольно или помимовольно, не составляет вывода из душевной жизни, привходит к ней совне и помимо ее естественного развития. Эту полную (в описанном смысле) непроизвольность освящения и выражает католический термин "gratiae infusio", влитие благодати. "Все оправдание, - говорит Фома Аквинат, - первоначально состоит в gratiae infusione" [49]. Вместо внешнего для души, судебного решения мы получаем здесь некоторое сверхъестественное превращение, происходящее в самой душе.

Несостоятельность этого учения даже с правовой точки зрения

Католичество, по-видимому, вполне основательно решило поставленную ему задачу: заслуга Христа сохранена, и оправдание - не обольщение, не мечта, но действительное внутреннее изменение. Но это лишь по-видимому. Не говоря уже о непроизвольности оправдания, которая, в существе дела, лишает его достоинства явления нравственного [50] и по тому одному прямо противоречит в корне религиозному сознанию и учению всего Слова Божия и Предания, - даже и само по себе взятое, католическое оправдание является весьма не обоснованным со своей же правовой точки зрения. В самом деле, если благодать оправдания есть действие Божие в человеке, от человека не зависящее, то как объяснить его появление в последнем? Почему Бог обновляет одного и лишает этой милости другого? Признать основанием для этого предшествующую жизнь человека католики, как мы видели, не хотели и не имели права, так как это, в переводе на правовой язык, было бы спасение собственной заслугой, а не заслугой Христа. Чтобы избежать этого, необходимо было признать всех людей без различия не заслужившими спасения и оправдание делом исключительно Божественным, как католики и делают. Но в таком случае почему же Бог обновляет тех, а не других?

Теория увеличения святости чрез добрые дела

Не объяснив, таким образом, первого начального момента, католичество думает поправить себя в дальнейшем ходе оправдания. Положим, говорит оно, первый акт оправдания совершается помимо человека, положим, получаемая человеком святость собственно не его, а Христова [51], - это отнюдь не уничтожает личного участия человека в деле спасения. Наоборот, независимость этого первого акта от воли человеческой сохраняет человеческому участию - тем большую действенность, тем большую ценность, - дает ему силу и значение условия, если не единственного, то почти равного с благодатию. Этого хотят достигнуть католики своей теорией увеличения святости, полученной в оправдании, посредством доброделания в последующей жизни.

В оправдании человеку незаслуженно и, поэтому, непроизвольно дается известная степень святости, достаточная для получения права на загробное блаженство. Но Бог "не желал, чтобы Христовы заслуги приносили нам пользу без всякого содействия с нашей стороны" [52], и потому, по определению Божию, и человеческое делание должно иметь свое место и свое значение. Святость, как непроизвольная, для всех равна, но сохранить ее в себе и увеличить, чтобы за это получить тем большую награду, это уже дело человека (хотя, конечно, не без помощи Божией). Своим старанием, своими усилиями или добрыми делами человек может к усвоенной им Христовой заслуге прибавить еще собственную и, таким образом, увеличить самостоятельно свой венец. При этом правовая точка зрения сказалась грубо-механическим представлением дальнейшей нравственной деятельности человека. Самостоятельное участие человека понимается исключительно в смысле известных внешних поступков. Бог, по католическому учению, ищет не святости, как общего устроения души, а именно обнаружений этой святости вовне; оправдывают человека именно дела [53].

Почему католичество настаивает именно на делах, на поступках и в каком смысле понимает оно это оправдание делами, для нас будет ясно, если мы вспомним, что, по католическому учению, оправдание значит не признание только праведником, а именно влитие праведности. Оправдание делами имеет, следовательно, тот смысл, что дела заслуживают новый дар сверхъестественный - (supernaturale donum), т.е. Бог, видя доброделание человека, прибавляет в награду за него той святости и праведности, которую он влил в человека при оправдании [54], и этим дает человеку возможность делать еще больше добрых дел, чтобы снова заслужить приращение святости и т.п. Достигнутая таким путем святость, в свою очередь, заслуживает блаженство за гробом. Праведные чрез их добрые дела, совершенные от благодати, истинно заслуживают пред Богом [55] и, поэтому, вечная жизнь является необходимым возмездием за старания.

Итак, хотя человек освящается непроизвольно, но в последующей жизни от него самого зависит сохранить и увеличить полученную святость своими личными трудами. Таким приемом католичество хочет закрыть неразрешимую для него задачу.

Возражения против заслуживания человеком своего спасения

Но здесь снова поднимается вопрос о правоспособности человека заслужить пред Богом вечное блаженство. Наградой, платой, по пониманию самих же католических богословов, называется то, чем оплачивается чей-нибудь труд или дело, - как бы некоторая цена последнего. Отсюда, как дать справедливую цену за полученную от кого-нибудь вещь есть дело справедливости, так и воздать награду за дело или труд есть дело справедливости. Отношение труда и награды, чтобы быть ему делом справедливости, требует прежде всего равенства, между тем как отношение человеческого доброделания и вечного блаженства этого равенства не представляет. Главное же в том, что как бы ни был человек усерден в доброделании, он всегда останется грешником пред Богом, ему необходимо сначала быть прощенным, а потом уже думать о награде; да и дела его всегда будут носить на себе следы его несовершенства и греховности. О заслуге, следовательно, не может быть и речи.

Признание самими католиками недостаточности и несостоятельности правового объяснения спасения

Католики и сами должны были сознать несостоятельность своей правовой точки зрения и ее недостаточность для объяснения спасения человека. Вот, например, как доказывают возможность заслуги отцы Тридентского собора: "Хотя Сам Христос, как глава в члены или как лоза в ветви, постоянно разливает в самих оправданных добродетель (которая предшествует и сопутствует добрым делам праведников и заключает шествие дел, и без которой ни в каком случае дела не могут быть благоприятными Богу и заслуживающими), тем не менее должно верить, что для самих оправданных от этого нет никакого ущерба; должно думать, что тем не менее этими делами, которые совершены в Боге, они удовлетворили Божественному закону за состояние этой жизни и истинно заслужили вечную жизнь, долженствующую последовать в свое время, если, однако, они отошли в соединении с благодатию" [56]. Другими словами: хотя дела человека не суть его дела и, следовательно, не могут быть его заслугой, тем не менее "должно верить"... "должно думать", что они "истинно заслуживают". Почему же заслуживают? Этого не может объяснить собор - и должен требовать только слепой веры, ни на чем не основанной, прикрываясь своим внешним правом. К тому же самому концу должны прийти и, действительно, приходят все католические богословы. Вспомним слова Perrone: "Бог не желал, чтобы Христовы заслуги приносили нам пользу без всякого содействия с нашей стороны": или подробнее и яснее Klee: "Так как Бог благоволил признать добро, Его благодатию начатое и при содействии человека совершенное, собственным делом человека, благоволил признать за ним характер заслуги, а увеличение действующей и посредствующей благодати и, в конце концов, вечную жизнь признать наградой, воздаянием, плодом и наследием, причем награда представляется делом правды и верности Божией, - то отнюдь не может быть отрицаема действительность человеческой заслуги [57]. Таким образом, ни Klee, ни Perrone, оставаясь верными своей точке зрения, никак не могут оправдать необходимости человеческого участия в спасении: Христова заслуга, как величина, как ценность, слишком достаточна для удовлетворения правды Божией, чтобы нужны были еще какие-нибудь человеческие заслуги, самая возможность которых, притом, подлежит еще сильному сомнению. Зачем же тогда требуются для спасения эти заслуги, и почему они могут быть признаны заслугами? "Так благоволил Бог", - принуждены отвечать католические ученые. Но почему же Он благоволил? Ведь, должен же быть какой-нибудь смысл в этом Божием определении? Не может же оно быть лишь пустым, беспричинным желанием, как бы капризом? Для католиков, впрочем, воля Божия и есть именно воля, приказ Владыки мира. Они, как истые приверженцы права, преклоняются только пред правом Бога повелевать вселенной и не думают находить себе утешения в том, что Бог, хотя и "владеет царством человеческим", но не по произволу, - что Он хочет добра и святости не потому, что хочет, а потому, что "Сам есть свят", потому, что святость есть непреложный закон мировой жизни, что она есть само благо. "Ибо сила Твоя есть начало правды, и то самое, что Ты господствуешь над всеми, располагает Тебя щадить всех" (Прем.12,16).