На востоке страны весь Сибирский путь оказался в руках восставших. В Чите была провозглашена Красная республика. Но именно в самый разгар красного бунта впервые на сцену выходит народ. Начинаются стычки между народом и революционными «сознательными товарищами». Начальство растерялось, многие заранее решили, что бунт победит и нужно не раздражать победителей. В Уфе губернатор сам ходил с красным флагом по улицам. В Чите губернатор называл социалистов «партией порядка». В Москве генерал-губернатор П. П. Дурново держал приветственную речь перед демонстрантами с красными знаменами и лозунгами «Долой самодержавие!». Но одновременно в народе поднималась волна гнева и возмущения местечковыми революционерами, открыто глумившимися над всем, что дорого русскому человеку. Те демонстративно ломали кресты, топтали их ногами, плевали на иконы, выкалывали глаза царю на портретах.

Столкновения прошли в Нежине, в Томске, где многочисленная толпа загнала революционных манифестантов в здание театра, и когда оттуда раздались выстрелы, театр был подожжен. Столкновения произошли в Уфе, Саратове, Ростове-на-Дону. В Казани, где губернатор вовсе растерялся и обещал восставшим разоружить полицию и вывести войска из города, только сам народ подавил смуту. Такие же столкновения произошли в Ярославле и Полтаве, Шуе и Киеве и еще в сотнях городов. Когда революционеры решили прикончить власть русскую, историческую, и против стеной встал тот самый народ, который они шли освобождать, тогда и раздались вопли: «Куда смотрит власть?», «Это же погром!». «Где полиция? Почему нет войск?»... Тогда эту волну народную еврейская революционная печать назвала черносотенной. «Не черная сотня, а черные миллионы!» — восклицал в «Новом времени» А. А. Столыпин.

На общеземском съезде в Москве в ноябре 1905 г. было принято решение, что ввиду выраженного монархического настроения у русского народа надо отвергнуть в настоящее время идею Учредительного собрания. А в социалистическом по направлению журнале «Русское Богатство» (1908г.) С. Елпатьевский писал, что человек низов «остался человеком старой любви к отечеству и народной гордости... Старое мировоззрение, складывавшееся столетиями, не устраняется из жизни сразу ни бомбами, ни прокламациями, ни японскими снарядами». Он мог бы еще добавить кое-что и о японских деньгах, обильно отпущенных на революцию.

Лето 1905 г. ознаменовано политической активностью дворянства. Еще в январе Московское губернское дворянство составило всеподданнейший адрес Царю в редакции группы Самарина. В нем говорилось о необходимости сохранить самодержавие и признавалась несвоевременность проводимых реформ впредь до полного подавления бунта. Наибольшую активность проявили курские дворяне во главе с Н. Е. Марковым, графом Доррером, кн. Касаткиным-Ростовским и некоторыми другими. Они образовали «Курскую народную партию» и стали выпускать русско-монархический листок «Курская Быль». Вообще не только дворяне, но и курские крестьяне, служащие, рабочие были самыми активными патриотами-монархистами. 20 июня депутация курских дворян была принята Царем. 21 июня Царь принял депутацию Союза Русских людей в составе А. Нарышкина, П. Шереметева и Д. Бобринского, которые также высказываются за неприкосновенность самодержавия и за сословность народного правительства, созыв которого Царь провозгласил Высочайшим Рескриптом от 18 февраля 1905 г. В Москве складывается, таким образом, монархический союз дворянства.

22 мая 1906 г. в Петербурге проходит 1-й съезд уполномоченных дворянских обществ в составе 122 делегатов от 29 губерний под председательством графа А. А. Бобринского. Создается постоянно действующий Совет объединенного дворянства. В адрес Царю было сказано: «Трудовое земельное дворянство не бросит своих гнезд, Государь, и до конца выдержит трудную борьбу с революцией».

Первым инициатором создания Русской Монархической партии стал редактор «Московских Ведомостей» Б. А. Грингмут (1851-1807 гг.), выходец из Германии. Именно в его газете от 2 марта 1905 г. в статье «Организация монархической партии» говорится об объединении революционных, разрушительных сил в стране и указывается на неходимость противопоставить анархии единую, сильную монархическую партию, «создать общую всероссийскую дружину вокруг царского престола». Уже в мае газеты отмечают организацию монархических партий в ряде городов и сел Империи. При редакция газеты «Московские Ведомости» создается Центральное бюро (в доме на Страстном бульваре, где находилась и типография, и редакция газеты). Первыми вождями партии становятся В. А. Грингмут и протоиерей К. Восторгов, талантливый публицист и оратор. Партия объединяла титулованную знать, дворян и священников. Программа партии была опубликована 15 октября 1905 г. Главное отличие от других правых организаций состояло в том, что партия не признавала самого принципа народного представительства и выступила категорически против славянофильского лозунга — «народу мнение — Царю власть». 5 февраля 1905 г. газета писала: «Московские Ведомости» в течение более сорока лет всегда неизменно называли политику уступок правительства перед революционными требованиями политикой жалкого бессилия, вызывающей не уменьшение, а более дерзкое усиление этих требований». И далее проводилась мысль, что никакое представительство не может претендовать на то, что оно и есть мнение народа и выражает его интересы. Сам Царь и есть представитель народа и ответчик за него пред Богом. Он есть представитель своего народа пред престолом Всевышнего.

Такой точки зрения придерживался и член Русского Собрания Б. Никольский. В одном из заседаний Русского Собрания он так выразил эту мысль: «Собор является взрывом по всем нашим историческим швам и рубцам. Более опасного и прискорбного шага представить себе нельзя».

Можно смело сегодня сказать, что эти слова отвечают истине. Не будь созвана Царем Государственная Дума, Россия и по сей день не знала бы ни революционных вакханалий, ни концлагерей. В вопросе о целесообразности Государственной Думы, о военном положении, отношении к левой прессе и некоторых других все монархические правые организации резко разошлись со Столыпиным.

Закономерно, что именно столыпинская партия октябристов во главе с А. II. Гучковым сыграла главную роль в февральском перевороте.

По мысли членов Монархической партии, формула русской государственности выглядела следующим образом: твердая самодержавная власть, опирающаяся на дворянство и духовенство с восстановленным патриаршеством и приходской жизнью, на верную царю бюрократию и на весь православный народ, беспощадно истребляющая крамолу.

В условиях, когда кладбище жертв кровавого бунта и войны против русского народа постоянно расширяется и все новые и новые выстрелы ежедневно уносят самых энергичных и верных престолу слуг, играть в такую детскую забаву, как Земский Собор, просто неприлично. И «Московские Ведомости», ставшие в 1906 г. органом Монархической партии, пишут далее: «Перед правительством два пути: или немедленное, беспощадное уничтожение крамолы или... Но о втором пути страшно и подумать». В номере от 7 февраля « Московские Ведомости» писали: «Надо призвать к власти людей решительных...»

Монархическая партия требует введения военной диктатуры до полного уничтожения крамолы и скорейшего разгона гнезда революционной пропаганды — Государственной Думы. Эти требования стали общими требованиями целого ряда правых организаций.

Очень характерна для того времени статья в «Московских Ведомостях» (9. VII. 1906) «Две диктатуры»: «Все пути теперь ведут к диктатуре; она все равно стала неизбежной. Вопрос теперь в том, какая диктатура водворится в России».

Люди решительные нашлись, как известно. Это генерал Минц, командовавший Семеновским полком в декабре 1905 г. и убитый террористкой в 1906 г. на вокзале 5-ю выстрелами из револьвера. Это градоначальник Москвы Рейнбот, впоследствии опозоренный левой прессой и сенатской ревизией по инициативе Столыпина. Это прекрасный генерал, настоящий герой, который так и просится на киноэкран, генерал Меллер-Закомельский. Это он с небольшим отрядом в морозную новогоднюю ночь выехал из Москвы в Сибирь экстренным поездом. С ним было всего 200 человек, набранных из Варшавских гвардейских полков. За три недели он подавил на всем восьмитысячекилометровом Великом Сибирском пути революционный бунт. А ведь в одной только Чите в руках у восставших находилось около 30 000 винтовок. 9 февраля ген. Меллер-Закомельский уже представлял свой отряд в Царском Селе Царю. Правда, карьера самого генерала на этом и кончилась. Как ни горько сознавать, но, испытывая глубокое чувство скорби и уважения к Царю-мученику, надо признать, что он был очень мягок, сентиментален, наивен. Он не мог защитить людей, верных своему долгу и присяге, от клеветы нападок и интриг левых сил. Если мы посмотрим на судьбу тех военных и администраторов, кто активно подавлял бунте 1905-1907 гг., то увидим, что судьба была почти у всех печальна. Как у ген. Минца и ген. Рейнбота. Видимо, Царь все-таки не понимал, с какой силой он столкнулся. Не понимал, что перед ним зверь мстительный, циничный, хамский и жестокий. Царь боролся по методе рыцарских поединков и салонных дуэлей прошлого века: «Не угодно ли вам», «Я требую сатисфакции», «Позвольте договориться об условиях поединка». Между тем за его спиной, как и спиной его благородных идальго — Столыпиных, Штюрмеров, Витте и прочих, стояла судьба 150-миллионного народа. Шла война, а не игра в благородство.