После ритуала посвящения у верующего происходит как бы разрыв в личностной биографии. Новообращенный не просто становится склонным к кардинальному переосмыслению своего прошлого опыта, он «инвентаризирует» свою память, пропуская эпизоды собственного прошлого через систему смыслов новой веры, через фильтры своей новой «духовной» роли. В результате в его памяти подавляется то, что противоречит его нынешнему восприятию себя. События предыдущей жизни кажутся ему далекими и почти нереальными — в отличие от окружающего в настоящий момент.

Если до посвящения к новичку применялся только метод «пряника» (прежде всего «бомбежка человеколюбием»), то после посвящения ситуация принципиально меняется — верующим начинают манипулировать, уже используя сочетание «пряника» и «кнута». В качестве награды могут выступать аудиенции у «Живого Бога» или членов секты с более высоким статусом, чем непосредственный куратор новообращенного. А наказанием может быть лишение ставшей привычной доброжелательной атмосферы общения (или угрозы такого лишения), запугивание перспективой близкого конца света с соответствующей физической и духовной гибелью всех, кроме «добросовестных» членов данной секты (дескать, за плохое поведение тебя могут исключить из списка на спасение души) и др. Начинается изощренная игра на страхах верующего по поводу возвращения во внешний мир со всеми его реальными проблемами.

Важнейшим элементом слияния новообращенного с сектой является его личное участие в системе тотального контроля через доносительство. Так, например, в «Белом братстве» каждый верующий был обязан ежедневно писать отчет под названием «О состоянии души близкого». В нем доносивший рассказывал обо всех разговорах и поступках четырех членов пятерки, в которую он входил.

Следующим приемом формирования из новообращенного «психологического раба» является обучение его особому языку данного культа. Он разработан на основе легко запоминающихся, малопонятных нормальному человеку терминов, при помощи которых все сложные проблемы представляются коротко и просто. Использование этого словаря (в чем-то напоминающего знаменитый словарь Эллочки Щукиной из романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев») не только обедняет картину мира адепта, но и увеличивает его отчуждение от прежнего круга близких и знакомых, говорящих на «обычном» языке. Переход на терминологию культа создает мощный барьер, отделяющий для адепта мир секты от остального мира. Верующему теперь гораздо легче общаться с сектантами и гораздо труднее — с родными, друзьями и другими людьми.

Богатство используемого человеком языка во многом определяет его сознание и уровень самовыражения как личности. Тоталитарные секты стремятся примитивизировать язык и логику верующих, в качестве опоры дав им представление о человечестве, жестко разделенном на две группы: «посвященных» и «нечистых». При переходе на образно-упрощенный словарь секты происходит примитивизация навыков мышления, речи и письма. Одна из женщин, чей сын оказался в «Церкви Последнего Завета», рассказала такой случай. Ее сын прислал письмо, в котором сообщил, что скоро ему предстоит аудиенция у «Живого Бога» Виссариона (Сергея Торопа). А следующее письмо сына, написанное уже после посвящения, изумило ее не столько своим содержанием, сколько тем, что сын, получивший высшее образование, чуть ли не в каждом слове стал делать грамматические ошибки.

Когда адепт начинает думать на внутреннем языке секты, в нем помимо его воли происходит перепрограммирование личности, изменяется система его ценностей, подавляется мотивация к логическому анализу и самостоятельным действиям. Для человека может стать вполне приемлемым то, что по этическим соображениям он абсолютно не допускал для себя раньше — игнорирование интересов близких людей, «стукачество», «кража для Бога» и даже самоубийство.

Выражаясь языком психологии, некоторые эмоционально отрицательные установки новообращенного руководство секты замещает на положительные или нейтральные. В результате такой работы по снижению эмоциональной чувствительности верующего нужный секте зависимый тип личности закрепляется сначала в воображаемых, мысленных действиях, потом — в реальных пробных поступках. В конце концов, новый, ранее просто немыслимый стиль поведения становится для человека совершенно привычным.

После этой стадии личность верующего тотально преобразована. Теперь у него уже практически нет возможности самостоятельно изменить предопределенный ему путь отдачи себя под полный контроль и в «абсолютное пользование» руководству секты. Медленно, но весьма системно секта будет вести человека к отказу от тех контактов и отношений, которые могут помешать его всепоглощающей работе на интересы лидеров культа. При попытках принять самостоятельное решение верующий вновь (как и до вступления в секту) начинает испытывать сильнейшую внутреннюю напряженность и ощущение неполноценности — своего рода аналог так называемой ломки у наркоманов.

Довольно частые случаи возвращения в секту после ухода из нее связаны как раз со стремлением выбрать «меньшее из зол» и избежать болезненных психических состояний. Психологическая реабилитация бывших адептов для жизни вне деструктивного культа — процесс многомесячный, чрезвычайно трудно идущий и требующий помощи «специалистов по выходу», то есть выводу жертвы из зомбированного состояния (а профессионалов из этой категории социальных работников сейчас катастрофически не хватает, потому что в России до сих пор нет государственной системы их подготовки).

Информация, усвоенная адептом в секте, чрезвычайно навязчива и весьма трудно поддается корректировке. Ни в коем случае не следует думать, что проблема реабилитации будет решена, если изолировать верующего от секты и вывести его из круга общения с бывшими единоверцами. Значительная протяженность времени возвращения бывшего члена секты в обычную жизнь связана с необходимостью не только выведения жертвы из зомбированного состояния, но и медленного, пошагового восстановления подавленных сектой элементов структуры личности.

О ритуальных приемах создания зависимости от секты

Попытки критически оценить реальность, предпринимаемые новообращенным, блокируются в секте рядом психотехник, применяемых для того, чтобы закрепить зависимость человека от значимой для него группы. Это: совместное монотонное скандирование, многочасовое повторение мантр, гудение, громкое хоровое пение с особыми ритмами, «заражающие церемонии», провоцирующие новичка к экспрессивному выражению эмоций (возгласы, восклицания, плач, смех, ритмические движения, аплодисменты). В чем состоит механизм подобных техник? Дело в том, что при концентрации внимания человека на монотонных действиях снижается воздействие прошлого опыта, и он гораздо легче подчиняется установкам ведущего ритуал.