Задача богословского диалога – объяснить инославным

партнерам экклезиологическое самосознание Православной

Церкви, основы ее вероучения, канонического строя и духовной

традиции, рассеять недоумения и существующие стереотипы1.

С сожалением приходиться констатировать тот факт, что в последнее время некоторые издательства активно тиражируют и распространяют в христианских книжных магазинах книгу, которую лишь с большой долей относительности можно отнести к области сравнительного богословия. Мы говорим «с большой долей относительности» потому, что эта работа изобилует безапелляционными и богословски безграмотными заявлениями, дезинформирующими читателя. Речь идет о книге баптистского автора Павла Рогозина «Откуда все это появилось?». В приватной беседе один знакомый протестант охарактеризовал произведение Рогозина, возможно, наиболее точно: «байки о православных». Действительно, определить жанр этого произведения достаточно сложно: как мы уже заметили, это не богословский труд, но это и не полемическая работа, так как любая честная и грамотная полемика, особенно на религиозную тему, невозможна, прежде всего, без знания предмета дискуссии, уважения к оппоненту и отсутствии предвзятости. Во всем этом автору работы «Откуда все это появилось?» мы вынуждены отказать. Павел Рогозин пытается критически рассмотреть вопросы православного вероучения, а также отчасти вероучения Римско-Католической Церкви, однако, если можно так выразиться, его критика не выдерживает никакой критики. Мы глубоко убеждены в том, что написание любой работы, критически рассматривающей религиозное учение, пусть даже далекое от тех убеждений, которые исповедуем мы сами, немыслимо без предварительного анализа этого учения и правдивого освещения результатов нашего исследования. Но такой подход чужд автору, к рассмотрению работы которого мы приступаем. Несоблюдение этого простого принципа приводит Рогозина к вопиющим заблуждениям в области православного догматического богословия. Чего стоит, например, намек Павла Рогозина на некоторые христианские общины, поклоняющиеся Божией Матери «как «четвертой ипостаси (выделено нами. – М.О.)»»2. Рогозин не удостаивает нас обоснованием своих заявлений: мы не найдем в его книге практически ни одной конкретной ссылки на цитируемые произведения, что не может с самого начала не насторожить вдумчивого читателя. Но автора не смущает собственное незнание богословия Церкви, более того, вопреки заявленному во введении намерению «каждый вопрос рассмотреть и осветить в духе любви»3, тон книги в целом агрессивен и подчас срывается на прямые оскорбления в адрес Церкви, например, о монашестве Павел Рогозин пишет: «… монахи, аскеты и отшельники – ленивые рабы, бегущие с нивы Христовой (выделено нами. – М.О.)» 4, о православной молитве Рогозин отзывается как о молитве, имеющей характер «простого перечня нужд»5, которой свойственны «бесконечные вопли о помиловании: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!»»6. Далее, начиная разговор об иконопочитании со слов Исх. 20:4-5, Рогозин сразу же обнаруживает собственную неосведомленность не только в вопросах учения Церкви, но и в церковной истории. Ответ на большинство приведенных в данной главе доводов против иконопочитания Церковь дала еще в 8-9 вв., т.е. 13-12 столетий тому назад! Невольно напрашивается вопрос: неужели нельзя было познакомиться с православными церковно-историческими трудами на рассматриваемую тему, чтобы в случае, если объяснения, которые в них приведены, покажутся несостоятельными, возразить, учитывая уже имеющиеся аргументы? Даже допуская, что в советские времена, когда Павел Рогозин работал над своей книгой, непросто было найти литературу, освещающую вопросы истории и богословия Церкви, остается неясным, какой смысл оставлять «аргументы» Рогозина без переработки в наши дни, когда, напротив, сложно пожаловаться на дефицит православной и исторической литературы и каждый желающий может с легкостью убедиться в несостоятельности заявлеий, и в таких словахние;________________________________________________________________________________________________ний, сделанных в работе Рогозина. В результате православные авторы вынуждены снова и снова повторять, казалось бы, давно всем известные истины. Поэтому, прежде всего, мы просим прощения у читателя, искушенного в богословской церковной мысли, за то, что в нашей работе он не найдет для себя ничего нового и оригинального. Возможно, нам возразят, что очевидные глупости не следует культивировать даже в форме их тщательного опровержения. С этим трудно не согласиться, но проблема заключается в том, что, к прискорбию, немалое число наших соотечественников с доверием относятся к литературе такого уровня, к которому принадлежит книга Павла Рогозина. Об этом доверии (точнее было бы сказать – легковерии) красноречиво свидетельствует тот факт, что книга «Откуда все это появилось?» до сих пор находит своего покупателя: она выдержала уже несколько переизданий, причем немалыми тиражами: например, переиздание 2002 г. выпущено в свет тиражом 5000 экземпляров. Все это вынуждает нас обратить внимание на этот труд. В нашей работе мы постараемся приоткрыть некоторые стороны вероучения Церкви, подвергающиеся критике Рогозина, перед той частью читательской аудитории, на неосведомленность которой в вопросах богословия и рассчитана книга данного автора. При этом мы, в первую очередь, будем учитывать доводы, приводимые в рассматриваемой нами книге. Однако нашей задачей не является опровержение каждого не соответствующего действительности утверждения Рогозина. Это неоправданно заняло бы внимание читателя, который и сам легко обнаружит эти заблуждения, если не сочтет за труд познакомиться хотя бы с несколькими серьезными работами, раскрывающими богословие Православной Церкви7.

Глава I Немного о небесном и земном

На первых же страницах книги Павла Рогозина мы сталкиваемся со следующим заявлением: «В течение первого и половины второго веков учение Христово сохранялось церковью во всей его полноте и чистоте. Нам известно из церковной истории, что вплоть до пятого века церковь христианская была еще сильна верой и истиной и легко справлялась с появившимися тогда заблуждениями и сектами, противопоставляя их лжеучениям истину Священного Писания. Можно с уверенностью сказать, что даже в конце этого периода, когда во главе церкви уже стоял …император Константин… учение Христа, как таковое, все же сохранилось в значительной чистоте. Но в самом конце четвертого и в продолжение всего пятого века борьба за церковное главенство и злоупотребления Вселенских Соборов усиленно способствовали многим отступлениям от Истины… (выделено нами. – М.О.)»8. Выражение «злоупотребления Вселенских Соборов» не может не вызвать вопрос: а судьи – кто? Кто и на каком основании присваивает себе право утверждать, что в деятельности Вселенских Соборов «злоупотребления» имели место быть, и более того – судить о том, что является «злоупотреблением», а что – нет? Павел Рогозин? Сомнительно, тем более, что в самой баптистской литературе мы не находим единого мнения по вопросу о том, где же проходит временная граница «чистого учения Христова» и начавшегося «отступления от Истины», например, учебник сравнительного богословия, изданный СЕХБ, говорит о периоде до второй половины пятого века как о «наиболее важном в богословском отношении»9, о «блестящем полете богословской мысли…до Халкидонского собора»10 (т.е. до 451г.), а начавшийся «некоторый упадок»11 датирует второй половиной пятого века (в отличие от Рогозина, который, как мы видели, относит отступление от истины христианского учения к концу четвертого века).

Для любого христианина, будь он православным, католиком или протестантом, вопрос верности Евангелию очень важен. Следование подлинному учению Христа для нас, живущих спустя двадцать одно столетие после событий жизни и смерти Спасителя и не имеющих возможности слышать Его слова лично, может определяться, прежде всего, содержанием Священного Писания12. Но здесь мы сталкиваемся с чрезвычайно важной темой – темой интерпретации библейских текстов. В баптистской литературе мы не находим однозначного подхода к этому вопросу. С одной стороны, утверждается, например, следующее: «Протестанты, особенно баптисты, неизменно подчеркивают, что Библия является единственным и вполне достаточным (выделено нами. – М.О.) источником для обоснования веры, учения и практической религиозной жизни»13, «Писание содержит в себе все слова Божьи, которые Он желал сказать Своему народу на каждом этапе истории спасения, и сегодня оно содержит в себе все, что нам необходимо знать для нашего спасения, для совершенной веры в Бога и для совершенного послушания Ему»14. Однако признания самих баптистов свидетельствуют о том, что вопрос верности Слову Божиему оборачивается, в конечном счете, верностью тому или иному пониманию его текста. Смысл Библии не столь очевиден, как хотелось бы представить порой некоторым христианам, и каждый читающий Священное Писание сталкивается с проблемой необходимости его толкования: «как могу разуметь, если кто не наставит меня?» (Деян.8:31). В книге «Современное толкование баптистского вероисповедания 1689 года» читаем: «Библия не одинаково ясна для всех»15. На наш взгляд, сегодня, когда протестантское христианство размыто в потоке доктринальной относительности, все более актуальными становятся слова ап. Павла: «Все ли истолкователи?» (1Кор. 12:30). Осознание опасности вытеснения вероучительного опыта Церкви личным, приводит, наконец, к таким признаниям, как: «Мы должны отвергать современный индивидуализм. Нам нужны те, кто может объяснить Писание (выделено нами. – М.О.). Мы должны быть готовы учиться, со смирением относиться к нашим наставникам в вере, принимать их наставления и исследовать Писание»16. «Писание не является достаточным или ясным для того, кто не имеет Духа Святого. Вероисповедание говорит: «Тем не менее мы признаем, что внутреннее просвещение Духом Божиим необходимо для спасительного понимания тех вещей, которые изложены в Слове…» (1:6; сравните с 1Кор. 2:14)»17, «классическим утверждением о достаточности Писания мы находим во Втором послании к Тимофею (3:15-17). Данное место является определяющим в понимании качеств Писания. …Надо признать, что Павел ставит основной акцент на том, что Писание достаточно для Божия человека. Как будет доказано позже при обсуждении ясности Писания, таким человеком является не любой христианин (выделено нами. – М.О.), а тот, кому поручено возвещать Слово Божие»18.

На естественным образом возникающий у читателя вопрос, кого же считать наставниками в вере в сегодняшней ситуации, когда произвол интерпретаций достигает апогея, хотелось бы ответить словами человека, имя которого небезызвестно в протестантском мире: «…при различных толкованиях Писания, которые находятся у нас, не остается другого средства поддержать единство веры, как принять решения Соборов и прибегнуть под защиту церковной власти»19. Этого человека звали Мартин Лютер.