Следующий папа Феодор (с 24 ноября 642 по 14 мая 649 года)105 не менее решительно, чем его предшественник, заявил себя противником монофелитизма. По получении вышеупомянутого соборного послания трех африканских митрополитов Феодор писал в Константинополь патриарху Павлу о своем недоумении, вызванном поведением патриарха по отношению к «Ектесису», так как «Ектесис» – не смотря на обещание императора Констанса уничтожить его и уверение самого Павла в том, что он держится православного образа мыслей – фактически продолжал существовать106. На послание Феодора Павел отвечал довольно высокомерно. В кратких, строго определенных и логически весьма последовательных положениях в послании Павла дано, в существе дела, compendium доктрины монофелитизма. «По причине нераздельного соединения (природ) в ипостаси, – говорит Павел, – мы признаем только одну волю Господа нашего, чтобы избежать необходимости мыслить двух волящих; одну) потому что разумно одушевленная плоть Христа, по причине теснейшей связи с Божеством, никогда не совершала своего естественного движения из собственного импульса, вопреки мановению ипостасно соединенного с ней Слова, но…» и т. д. (точь–в–точь та же аргументация, что и в послании Сергия к Гонорию). В заключение – ссылка на известное изречение Христа: «Я пришел исполнить не мою волю, но волю Пославшего Меня»107. На послание Павла папа отвечал низложением его.

Если к сказанному об отношении Рима к господствовавшему над умами Востока униальному декрету «Ектесису» прибавим, что кроме Африки и в других провинциях Запада составлялись соборы, осудившие монофелитизм108, то мы увидим, что весь Запад, хотя не вдруг, но решительно, высказался против монофелитизма, о чем несколько преждевременно заявлял еще папа Иоанн IV.

Столь решительный протест почти всего Запада против уни–альных попыток Востока на началах монофелитизма, выраженных в «Ектесисе», неоднократно заявленный в форме соборных декретов и петиций, предъявленных императору и константинопольскому патриарху, не мог, разумеется, остаться без последствий, особенно при таком критическом положении государства, в какое была поставлена в то время Византийская империя завоеваниями Египта (в 640 году) и Африки (в 647 году) со стороны мусульман. Именно вследствие такого положения дел Церкви и государства, в видах умиротворения, главным образом, Запада и соглашения Западной и Восточной церквей, император Констанс отменил в 648 году «???????», однако, так, что на его место издал так называемый «????? ??? ???????» [Образец веры], составленный патриархом Павлом109. Второй преемник Сергия, Павел, оказался в данном случае дальновиднее и последовательнее, чем его предшественник, хитрый и изворотливый Сергий. Дальновиднее – потому, что Сергий придал своему произведению не совсем подходящую форму символа, а Павел – более подходящую форму императорского эдикта; последовательнее – потому, что «Ектесис», запрещая спор об одной или двух энергиях, на самом деле проповедовал одну волю (монофелитизм), а «Типос» более последовательно на ряду с «??? ????????» отверг также и «?? ??????», хотя не пощадил и «??? ????????», одинаково запрещая как монофелитизм, так и ортодоксальный диофелитизм. Нарушителям своего запрещения, как ослушникам велений императорского эдикта, «Типос» угрожает тяжкими, сообразными со званием и положением нарушителей наказаниями110.

Одинаково запрещая как моноэргизм и монофелитизм, так и диофелитизм, «Типос» мог претендовать на беспристрастность и, видимо, должен был способствовать достижению той цели, с какой он был издан. На самом деле, как вышедший из рук поборника монофелитизма, того самого, который незадолго перед тем самым решительным и определенным образом высказался за «одну волю Господа нашего», «Типос» представлял по своему замыслу последнюю довольно тонкую попытку монофелитской партии через подавление ортодоксального диофелитизма (так как этот последний ставился на одну доску с ересью) дать торжество своему лжеучению. Понятно, что при такой своей мнимой беспристрастности «Типос» не достиг рассчитанной им цели, несмотря на свои угрозы. Осторожный папа Феодор отвечал на издание «Типоса» отлучением его автора Павла, не затрагивая самого эдикта111.

Преемник Феодора (+ 14 мая 649 года)112 папа Мартин I (с 5 июля 649 года)113 отнесся к «Типосу» гораздо строже, чем его предшественник. Папа Мартин был одним из выдающихся на Западе деятелей православия своего времени: его имя по справедливости может быть поставлено наряду с высокими ревнителями и мужественными борцами православия на Востоке – Софронием и Максимом. На самых же первых порах по вступлении на римскую епископскую кафедру, по совету Максима114, явившегося к тому времени115 из Африки в Рим, Мартин созвал в Риме большой латеранский собор, заседания которого были открыты 5 октября 649 года116. Во время созвания собора явился в Рим камергер царского двора, экзарх Италии Олимпий с поручением похлопотать о подписи «Типоса» и свергнуть папу117. Но миссия Олимпия имела совершенно противоположный, благоприятный для папы исход, и собор состоялся. На соборе присутствовали 150 епископов. Присутствовал на соборе и авва Максим, в числе 37 греческих авв (проживавших долгое время в Риме), которые были допущены на второе заседание собора. А что в актах собора вовсе не упоминается о Максиме, так это, по мнению греческого историка Феофана, совершенно в порядке вещей. Известно, что аввы и пресвитеры, хотя и присутствовали на соборах, не имели права голоса и собственноручной подписи под соборными определениями, а Максим был простой монах118.

По предварительном рассмотрении (в первом заседании) учения отцов Церкви о двух волях и действованиях во Христе и (во втором заседании) еретического учения об одной воле и дейс–твовании Христа и по прочтении (в третьем заседании) некоторых писем вожаков монофелитизма, начиная с Феодора Фаранского (на следующих заседаниях), собор окончательно постановил исповедовать православное учение о двух волях и действованиях во Христе и это свое определение изложил в особом «символе». Латеранский «символ» представляет простое повторение и переложение Халкидонского символа, от слов: «??? ??? ??? ?????…» [Одного и Того же] до слов: «…?????? ???????» [Иисуса Христа]. Нового в нем против Халкидонского символа только следующее весьма важное определение относительно двух воль и действова–ний во Христе: «et duas ejusdem sicuti naturas unitas inconfuse, ita et duas naturales voluntates (т. е. credimus), divinam et humanam, et duas naturales operationes, divinam et humanam, in approbatione perfecta et indiminuta eundem veraciter esse perfectum Deum, et hominem perfectum, secundum veritatem eundem atque unum dominum nostrum et Deum Jesum Christum, utpote volentem et operantem divine et humane nostram salutem»119. Монофелитизм был осужден, поборники его: Кир, Сергий, Пирр и Павел (о Гоно–рии ни полслова) – преданы анафеме; отвергнуты были и два императорских эдикта: «Ектесис» Ираклия и «Типос» Констанса II.

Акты собора с особой энцикликой папы были разосланы во все христианские страны («ad omnes Christi fideles» [всем верующим во Христа]). Экземпляр соборных актов вместе с особым посланием от имени папы и всего собора был послан и императору с требованием восстановить православие120. Таков был ответ папы Мартина на требование императора относительно принятия «Типоса», предъявленное экзархом Олимпием. Получив послание и акты собора, император в гневе приказал привести из Рима папу Мартина и его советника авву Максима. С такого рода поручением 15 июня 653 года явился в Рим с равеннским войском новый экзарх Каллиопа. 17 июня, по словам самого Мартина121, он был арестован в церкви св. Константина и объявлен низложенным, а 29 числа был отведен под стражей на корабль и в качестве государственного преступника отправлен в Константинополь. По прибытии 17 сентября в Константинополь, Мартин в течение трех месяцев содержался под стражей, после чего 20 декабря был допрошен (допросы касались исповедания веры, писем и доставления денег сарацинам, отношения к Олимпию и обращения с Пирром в Риме), отлучен от Церкви и заключен в тюрьму. В следующем 654 году, около половины марта, был сослан в Херсонес Таврический, куда прибыл 15 мая. Через год и 4 месяца Мартина не было уже в живых (+ 16 сентября 655 года)122.

Одновременно с Мартином123 взят был под стражу и Максим вместе с двумя своими учениками: Анастасием монахом и Анаста–сием, бывшим апокрисиарием Римской церкви при константинопольском патриархе124.

Участь Максима по прибытии его в Константинополь125 была еще печальнее участи Мартина: ему пришлось претерпеть необычайно тяжелые и продолжительные пытки и мучения. Долговременными всевозможными обещаниями, прельщениями, угрозами, пытками и истязаниями старались вынудить у Максима признание «Типоса» и если не отречение от своих религиозных убеждений, то, по меньшей мере, обещание не проповедовать своих мыслей, а молчать, как было приказано в «Типосе».

С корабля, на котором Максим был привезен в Константинополь, отряд грубых солдат повлек его, босого и полунагого, по многолюдным улицам города, после чего он был заключен в тюрьму126. Затем, над Максимом, как над политическим преступником127, было наряжено судебное следствие. Максим обвинялся в следующих преступлениях, взводимых на него его врагами–мо–нофелитами: а) в тайных сношениях с сарацинами, Ь) в возбуждении к восстанию Григория, префекта Африки, и с) вообще в проявлении за время пребывания его в Африке и Риме презрительного отношения к церковным и гражданским властям империи. Это презрительное отношение к властям было, между прочим, причиной того, что латеранский собор по инициативе Максима произнес анафему на константинопольских патриархов и самих императоров, d) Максим – причина волнений в Церкви и происходящего отсюда неустройства в государстве, е) Максим насилием вынудил у Пирра отречение от монофелитства и т. п. Словом – намеренное, враждебное измышление, чего, само собой очевидно, не могло не сознавать и само обвинявшее его правительство. И если последнее привлекло его к суду по обвинению de–jure в означенных политических преступлениях, то, de–facto оно хотело только под страхом наказаний за приписываемые ему преступления вынудить у него признание «Типоса» и отречение, хотя бы только наружное, от православия. И если бы Максим показал только вид, что он принимает «Типос», то, несомненно, его ожидали бы царские милости и почести128.

Из тюрьмы Максим вместе с обоими своими учениками был приведен на суд в сенат. Допрос открылся вопросом со стороны сакеллария (фискала): «Chistianus es?» [христианин ли ты?] – и прочтением вины Максима. Упрекнув Максима в ненависти к императору, фискал заявил, что Максим – виновник завоевания сарацинами Египта, Александрии, Пентаполя и Африки. Затем выступили поочередно четыре обвинителя, обвинения которых состояли в следующем: а) Максим еще при жизни Ираклия, 22 года тому назад, способствовал отложению Египта, советуя префекту Петру Нумидийскому, вопреки приказанию императора Ираклия, не предпринимать похода в Египет129; Ь) девять лет тому назад передачей сна папе Феодору Максим возбуждал Григория, префекта Африки, к восстанию против империи130; с) Максим насмехался над императором и d) Анастасий, ученик Максима, говорил, что «император не достоин быть священником». По первым трем обвинениям Максим не признал себя виновным, а на последнее обвинение отвечал, что действительно эти слова были сказаны, но только не Анастасием, а им самим, и что он говорил это в том смысле, что «исследовать и определять спасительные догматы веры – дело священников, а не императоров»131. Затем Максима и его учеников отвели в тюрьму.

В тот же день Максим вторично был приведен в зал суда. Обвинение аввы Мины в приверженности самого Максима и в возбуждении им народа к оригенизму Максим отверг, произнеся анафему на Оригена132.

Вечером того же дня в темницу к Максиму приходили Троил патриций и Сергий Евкрат, начальник царской трапезы. Они спрашивали Максима, почему он не хочет вступить в общение с Константинопольской церковью. Потому, был ответ, что предстоятели ее еретики, что видно, между прочим, из того, что они постоянно меняют формулы исповедания (IX членов Кира, «Ектесис» Сергия, «Типос» Павла). Послы заявили, что завтра же Римская церковь вступит в общение с константинопольским патриархом. Максим на это им ответил, что он не придает никакого вероятия подобному сообщению, так как общение возможно лишь под одним условием: если Константинопольская церковь примет учение о двух волях и действованиях во Христе. В заключение Максим выразил сожаление, что император (Констанс II) поддался влиянию епископа Павла и издал «Типос»; также он сказал, что для ограждения своей чести Констансу следует сделать то же, что сделал Ираклий относительно «Ектесиса»133. Этим и закончился первый допрос.

Через несколько дней после первого допроса, 22 апреля в день Преполовения134, к Максиму в темницу явилась депутация от константинопольского патриарха (Пирра) с предложением вступить в общение с Константинопольской церковью под условием принятия следующей согласительной формулы, через которую достигнуто будто бы единение всех церквей (Константинопольской, Римской, Антиохийской, Александрийской и Иерусалимской): «Исповедуем во Христе два действования (??? ?????????), по причине различия (естеств) и одно действование (??? ????), по причине единства (лица)»135.