Вступление в Морскую Организацию это вершина преданности саентологии. Для вступления в Морскую Организацию подписывают контракт на миллиард лет. Члены Морской Организации работают в крупных продвинутых саентологических организациях по всему миру, в обмен получают жилье, питание и маленькое пособие (в то время было 10 долларов в неделю). Из всех сотрудников Морской Организации отбиралась элитная группа на флагманский корабль «Аполло», дом Рона Хаббарда. Флаг мне описывали как «самое душевно здоровое место на Земле». Члены Морской Организации верят, что они работали вместе в прошлых жизнях и сейчас снова вместе. Девиз Морской Организации – «Мы возвращаемся». Цель Морской Организации – «отклировать планету», что означает сделать Землю планетой саентологии. После того, как планета Земля отклирована, они отправятся в космос, в будущих жизнях, и распространят саентологию по всей галактике. С того времени, как я впервые услышала о Морской Организации, жить на борту флагманского корабля с Роном Хаббардом и быть там одитором, стало моей мечтой. Я знала, что однажды достигну этой цели, это был лишь вопрос времени.

В мае 1971-го я вылетела в Лос-Анджелес со своим другом Джинджером, чтобы узнать больше о вступлении в МО. Мы посетили штаб-квартиру в Лос-Анджелесе, которая служила офисом связи между Флагом и наземными организациями. Местонахождение Флага держалось в секрете, и никому не позволялось напрямую общаться с людьми оттуда. Вся коммуникация должна была идти через офис Флага по связям, в котором большая часть персонала также не знала где находится Флаг. Причина всей этой секретности была в том, что Хаббард был крайне параноидален, считая, что на него охотятся правительственные организации, такие как СВД7 и ЦРУ. Такая таинственность усиливала мое чувство романтики и приключений во всем, что было связано с нахождением на Флаге.

В ОФС я увидела очень занятых людей, которые казались полностью преданными своему делу. Я почувствовала, что была частью этой группы в прошлых жизнях, и сильное желание присоединиться к ним. Я поговорила с рекрутером, рыжей женщиной лет 25-ти по имени Брэнда. Я поведала Брэнде о своих чувствах к группе, и она поддержала их, рассказав какая это сильная и целеустремленная группа. Мне даже не пришло в голову заговорить о таких вещах как питание, жилищные условия или график работы. Я считала это слишком мирским. Одно беспокойство я все же высказала. Смогу ли я обучаться как одитор в МО, ведь в то время я была только дианетическим одитором. Не будучи очень продвинута, я беспокоилась, что мне будут давать черную работу, и я не смогу обучаться, но Брэнда оставила меня с впечатлением, что смогу.

Я была твердо настроена вступить, но поскольку мне не было еще 21-го года, мне было нужно письменное разрешение моих родителей. Той ночью я позвонила им, и ужасные крики по обе стороны провода продолжались примерно час. Я были в ярости на родителей, а они резко критиковали саентологию. Нет необходимости говорит, что это не помогло нам улучшить отношения. Когда я повесила трубку, я проплакала всю ночь, я чувствовала себя разбитой и злой. Более чем когда-либо я была уверена, что останусь в саентологии, несмотря на то, что не могу сейчас вступить в МО. Я решила, что отказ моих родителей лишь временная задержка, и когда мне будет 21, я решу этот вопрос сама.

Через несколько месяцев я смогла убедить своих родителей подписать разрешение на вступление в МО. Не уверена, как мне это удалось, но, думаю, они увидели, насколько их критика отчуждает меня от них, и почувствовали, что если и была вообще хоть какая-то надежда сохранить отношения, свои критические мысли им следовало оставить при себе и сделать то, что я хочу. Уверена, что для них это было трудное решение, особенно при том, что рядом не было никого, к кому можно было бы обратиться за советом.

Вновь я оказалась в офисе Флага по связям в июле 1971-го. Я намеревалась вступить, но два фактора заставили меня передумать. Во-первых, на этот раз я увидела ужасные жилищные условия, в которых находился персонал ОФС. Они жили в обветшалом доме, который выглядел так, будто его проклял отдел здравоохранения. Было около восьми человек в комнате, и они спали в темном подвале на грязных матрасах. Я посетила кухню, где готовилась еда, и ужаснулась еще больше. Люди, готовившие пищу, счищали внешние листья с гнилого, покрытого слизью и усеянного личинками салата. Я спросила, как они могут есть такую скверную пищу, а их похоже это совершенно не беспокоило. Тогда я подумала, что если бы Хаббард знал об ужасных жилищных условиях в ОФС, он бы очень рассердился. Я всегда считала, что саентология уважает достоинство каждого человека, независимо от его положения. Это определенно отсутствовало в ОФС.

Второй причиной, почему я решила не вступать, было то, что мне не обещали, что я смогу обучаться на одитора. Мне пришлось бы заниматься любой работой, которую дадут, что в соответствии с моим уровнем подготовки означало бы черную работу, вроде служащей печатного отдела или – боже упаси! – рабочей на кухне. Поскольку я поставила для себя определенные цели, которые не включали вступление на такие должности, я решила, что лучше будет немного подождать, пока я не достигну более высокого уровня обучения как одитор. Это практически гарантировало бы мне хорошее положение в МО. Я предпочла оплачивать обучение самостоятельно, вне Морской Организации, члены которой обучаются и получают одитинг бесплатно.

Мой план был остаться в миссии в качестве одитора, совершая периодические поездки в вышестоящие организации для повышения квалификации. Тем летом я продолжила свое обучение на уровнях академии в Лос-Анджелесе.

Жесткие ТУ

Как часть каждого уровня обучения одитора, от нас требовалось выполнение ТУ (тренировочных упражнений). Цель ТУ научить одитора быть в хорошем контакте с преклиром. Первое, основное ТУ называется ТУ-0. В ТУ-0 от одитора требуется сидеть напротив другого человека (в данном случае – другого студента), поддерживая контакт взглядом и «просто быть там». Никаких движений, подергиваний или отвода глаз и даже мыслей быть не должно. Чтобы сдать это упражнение нужно выполнять это в течение двух часов. Я делала ТУ и на прежних курсах и обычно сдать ТУ-0 не составляло для меня труда. Однако тем летом у Хаббарда появилась блестящая идея, что мы должны сдавать ТУ-0 не мигая. Это всегда было в инструкциях, но никто не толковал это требование буквально. Хаббард назвал это «жесткие ТУ». Ему следовало назвать это «невозможные ТУ». Просидеть два часа не мигая физически невозможно, какая бы цель у этого не была, поэтому курсы вскоре заполнились людьми, которые не могли сдать ТУ-0. Супервайзер8 внимательно следил за нами, и если мы моргали, нам приходилось начинать эти два часа заново. Около двух месяцев я тратила до 12-ти часов в день, вместе с сотнями других студентов, пытаясь сдать ТУ-0. Такое длительное выполнение ТУ приводило меня в трансовое состояние, подобное тому, что возникает у подолгу медитирующих людей. Иногда я теряла чувство времени и ощущала себя отделенной от тела. В других случаях я чувствовала себя совершенно разбитой из-за неспособности сдать. В глубине души я чувствовала, что это нелепо, но ЛРХ распорядился, и никто не осмеливался ставить под вопрос распоряжения ЛРХ. Когда я чувствовала сомнения, я говорила себе, что просто не поняла настоящей цели упражнения и должна упорствовать. Временами кто-нибудь сдавал, что придавало фарсу правдоподобности. Уверена, что эти люди не высиживали два часа не мигая, их мигание просто не было замечено супервайзером, который, в конце концов, не мог уловить каждое мгновение.

Через несколько месяцев кто-то, возможно Хаббард, понял, что саентология теряет деньги на жестких ТУ, ведь люди застревали на курсах и не могли двигаться дальше, оплачивая свой следующий уровень. Правила для ТУ-0 были в итоге смягчены и нам позволили мигать, если мы удовлетворяли всем прочим требованиям. Из-за столь длительного пребывания в Лос-Анджелесе, я решила вернуться на время в миссию в Солт-Лейк-Сити и поработать как одитор перед продолжением обучения.

В декабре 1971-го я отправилась в Сан-Франциско для завершения уровней академии. Курс был очень интенсивный, занятия начинались в девять утра и заканчивались в 10:30 вечера с короткими перерывами для приема пищи. Я могла учиться только в дневное время, но, желая пройти все быстрее, я сама выбрала такое расписание. Как часть курса, я одитировала одного человека на ступени IV. Это был великолепный преклир, у которого постоянно были озарения и который был невероятно взволнован результатами одитинга. Хотя организация в Сан-Франциско и была организацией более высокого уровня, чем миссия в Солт-Лейк-Сити, в ней все-таки не было той жесткой дисциплины для одиторов, которая существовала на Флаге. Если я делала ошибку, меня просто отправляли на повторное изучение материала. С этим курсом у меня не было проблем.