Личная благодарность ЛРХ

Когда в мае 1974-го я закончила ОПР, меня отправили назад завершать интернатуру, а Квентин вернулся к своей должности одитора Флага. Я быстро выполнила все требования интернатуры и стала вполне оперившимся одитором Флага класса VI, что было моей воплотившейся мечтой. Летом 1974-го я была на вершине своих достижений в саентологии.

Мне назначили для одитинга очень сложный кейс. Человек был саентологическим руководителем из Южной Африки, занимавшим должность директора процессинга (человек, отвечающий за одиторов) в то самое время, когда я была интерном и попадала в неприятности. Мы совсем не ладили, и вот мне дали его в преклиры. Находясь в Южной Африке он попал в этические неприятности, и только вышел из ОПР. Возможно, назначение его ко мне на одитинг было попыткой продолжить его наказание, а может просто случайным совпадением – не знаю, о чем думали власть имущие, когда назначали мне этот кейс, - но мы оставили их с носом и всех удивили, включая ЛРХ. Я знала, что первым, что я должна была сделать, было добиться его доверия, чтобы между нами установился хороший контакт – жизненно важное условие для эффективного одитинга. Каким-то образом нам удалось решить все вопросы между собой, и к тому времени, когда мы закончили, он сиял. Разница в его тесте личности до и после была кардинальной, и привлекла внимание Хаббарда. Он прислал мне записку с выражением благодарности за одитинг, доставленную одним из его посланников, Энн (в настоящее время Энн Брокер). В записке говорилось, что меня нужно ставить в пример, каким должен быть одитор на Флаге.

Эта благодарность имела для меня огромное значение, также как и для других. Люди, которые никогда не обращали на меня внимания, неожиданно стали очень любезны со мной. В конце концов, Хаббард сказал, что «одиторы самые ценные существа на планете», а одиторы Флага считались самыми сливками. Быть поставленным в пример как идеальный одитор Флага означало быть наверху самой элитной группы людей в мире. В моих глазах в то время мы были людьми, которые спасут планету. Я чувствовала невероятную силу.

Квентин и я продолжали дружить, проводя много времени вместе. Мы все также проводили много времени в его каюте, смеясь и играя с его магнитофоном. Мы сочиняли маленькие смешные пародии и рекламные ролики и записывали их. Однажды мы просто записали как мы смеемся на протяжении нескольких минут, и когда мы прослушивали пленку, мы хохотали еще сильнее. В выходные мы часто ходили на берег вместе. Квентин любил смотреть как садятся и взлетают самолеты в местном аэропорту. Его настоящей мечтой было стать летчиком, но его отец имел на него другие планы. Квентин и я очень близко подошли к границе, за которой начинаются уже совсем другие отношения, но так ее и не переступили, потому что он рассказал мне, что несколько лет назад, когда у него возникли сексуальные отношения с одной девушкой, ее отправили с корабля, как только его отец узнал об этом. Он не хотел, чтобы я попала в подобные неприятности, поэтому мы просто оставались хорошими друзьями. Однажды он сказал мне, что решил не жениться по крайней мере до 25-тилетнего возраста, которого он так и не достиг. Что касается слухов о его гомосексуализме, он рассказал, что говорил так некоторым неравнодушным к нему девушкам на корабле просто чтобы отделаться от них. Если же он когда–нибудь и вступил в такие отношения в дальнейшем, возможно, это было потому, что гетеросексуальные ему не позволялись ни с кем.

Миссия в Нью-Йорк

В августе 1974-го по распоряжению Хаббарда меня отправили в Нью-Йорк в шестинедельную миссию. Это считалось большой честью. Моей миссией было одитировать Молли Борнстайн, Коммандующего Офицера в офисе Флага по связям в Нью-Йорке, и ее мужа, который был также руководителем там. В отличие от некоторых миссий МО, наша миссия была дружеской. У Молли и Эла не было никаких неприятностей, и они были очень рады, что специально для них прислали одитора с Флага. Еще два человека сопровождали меня в этой миссии: Джоан Робертсон, саентологический руководитель высокого ранга, ответственная за эту миссию, и Дэвид Энглехардт, штатный сотрудник Флага. Не уверена какова была их цель, но это было что-то связанное с помощью организации действовать еще эффективнее.

Мы прилетели через Атлантику из Лиссабона в Нью-Йорк. Я была вдали от Соединенных Штатов уже больше года, и была счастлива посетить страну. Мы остановились в отеле «Элден» на 81-й улице, штаб-квартире организации. Мои апартаменты показались мне роскошными. У меня была просторная отдельная комната и ванная, и нашего жалованья хватало на то, чтобы завтракать, обедать и ужинать в ресторанах. В первый вечер мы ели в кафе по соседству. Я заказала чизбургер, картофель фри и мороженое с фруктами. Я соскучилась по американской еде и почувствовала себя так, словно умерла и попала на небеса! Из-за тяжелого физического труда в ОПР и всех эпизодов, когда я была не в состоянии есть из-за морской болезни, я очень сильно потеряла в весе, так что была очень худой и могла есть все, что хочу без страха располнеть. Я помню, как я сидела на крыше, наслаждалась видами и ела свои полкилограмма еще какого-то мороженого. Я даже не представляла до того момента, насколько я тосковала по своей родине. Я смаковала самые простые удовольствия, которые большинство людей принимают как должное, как, например, возможность принять ванну и использовать при этом столько воды, сколько хочу. На корабле нам приходилось принимать тридцатисекундный душ из-зи ее нехватки.

Поскольку мы были с Флага, люди в организации относились к нам как к королевским особам. В конце концов, мы были личными представителями Хаббарда, миссионеры с Флага. Молли и Эл оказались по-настоящему отличными людьми. Они водили нас на экскурсии по Нью-Йорку и мы прекрасно проводили время вместе. Одитинг шел хорошо и миссию можно было считать удавшейся.

Когда я была в Нью-Йорке мои родители приехали ко мне. Я позвонила им, когда прибыла в город. Это был первый раз более чем за полгода, когда я смогла им сказать где нахожусь, ведь местонахождение Флага должно было оставаться в секрете. Когда я им сообщила где я, они немедленно вылетели в Нью-Йорк. Мама заметила, что я выгляжу очень худой, но, похоже, она была очень рада видеть меня. Я также прекратила носить очки, потому что убедила себя в том, что мое зрение улучшилось. Я знала, что мои родители беспокоятся, но они никак не критиковали мое занятие, они уже поняли, что такая тактика со мной не пройдет. Никакое вмешательство, за исключением депрограммирования, не сработало бы на мне тогда из-за подъема, на котором я была. Я перенесла много боли, но в тот момент я чувствовала, что оно того стоило. В том момент я думала, что все плохое осталось позади, и что впредь я буду подниматься к новым и новым высотам. Я делала работу, которая была жизненно важна для спасения планеты. Было так, будто боль и страдание пережитые мной усиливали ощущение подъема, на котором я была тем летом. Я чувствовала, что заслужила это.