Неделя мясопустная,

1961 г.

О гордости и смирении (II)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

"Полюби святого Сергия, он был русский в душе; полюби его искренне, и он полюбит тебя!" - говорит один наш церковный писатель, питая искренние благоговейные чувства к Преподобному. Да и как было не любить такого святого, любвеобильного старца, который сам любил всех до готовности положить душу свою ради ближних! Еще при своей земной жизни он простотой, доступностью, смирением, просвещенным разумом доставлял радостное утешение всем, кто с верой обращался к нему за помощью и советом. И после переселения от земли на Небо он еще более источает токи своей любви к родной своей Русской земле, к верным ее чадам и к дорогой основанной им святой обители. Поэтому и для нас с вами Преподобный Сергий весьма дорог и близок, и вся его святая, богоугодная жизнь доставляет нам неизменно великое назидание и утешение, особенно если мы и мыслью, и сердцем перенесемся хотя бы и ненадолго в отдаленную по времени, но близкую нашему сердцу родную древность и подышим простотою духа ее, насладимся созерцанием боголюбезного смирения Преподобного.

Вся святая жизнь Радонежского чудотворца носила на себе отпечаток Божественного избранничества и покровительства. Еще до своего рождения Промыслом Божиим он был предуказан всему миру, свидетельствован в том, что непременно станет великим молитвенником и столпом Церкви Христовой. Видим мы блаженную матерь его, стоящую в храме за Божественной литургией, в сильном смущении, слезами обливающуюся, когда слышит она во чреве своем троекратное возглашение младенца, удивляясь всему происходящему.

Дитя родилось; при крещении дали ему имя Варфоломей, и благодать Божия почивала на нем. В среду и пятницу младенец не принимал сосцов матери своей, знаменуя этим, что будет он великим постником и подвижником. Когда же стал он возрастать, укрепляться силами и вступать в среду общежительную, то благодать Божия возбудила в нем чувство влечения к Богу и молитвенной ревности.

Удаляясь от детских игр, ищет Варфоломей уединения и в нем, сладком уединении, находит для себя полное удовлетворение, предаваясь пламенной молитве. Но вот Господь попускает ему испытание - в отроческих еще годах. Ему трудно дается школьная книжная мудрость; он сильно скорбит, испытывает тяжелое чувство, когда видит сверстников своих успевающими, а себя отстающим, и горячо молится Богу о даровании ему способностей и разума.

Господь же, не желавший, чтобы богатство духовного просвещения будущего подвижника явилось плодом книжного научения, а не благодати Божией, посылает отроку неизвестного странника-инока, который, повстречав Варфоломея в поле, дает ему частицу просфоры и уверяет его, что по принятии ее Господь отверзет ему ум и он будет преуспевать в учебе более всех своих сверстников. И действительно, слова таинственного старца исполнились, на юном Варфоломее почила благодать Божия, и он стал преуспевать в учебе больше своих сотоварищей.

С годами возрастал он и в благочестии. У него само по себе все более усиливается желание посвятить себя иноческому подвигу и в уединении, в отдалении от мира предаваться горячей молитве Богу. Это желание обратилось у него наконец в пламенную любовь и жажду души, и по смерти его родителей оно исполнилось.

Варфоломей удаляется в непроходимую пустыню и здесь, наедине с Богом, предается подвигу очищения своего сердца от страстей и пороков. "Вот он, - говорит приснопамятный святитель Платон, - подвижник наш, в сладком уединении, в убогой, но спокойной келии, очи свои возводит всегда к Живущему на небесах, очи, исполненные слезами покаяния. Мысль его беседует с Богом, язык прославляет Владыку всех, его сердце - жилище всякой добродетели, а потому и Духа Святаго, руки его служат телесным требованиям. Он далек от всякой суеты и от соблазнов мира, работает Господу со страхом и трепетом, работает в приятном уединении, в сладкой тишине, имея всегда ничем не смущаемые мысли, не обремененный заботами рассудок и спокойный дух".

Много было и скорбей на стезях пустыннического жительства, но он ни на что никогда не жаловался, не роптал, не предавался печали, оставаясь всегда спокойным и всем довольным. Его главной заботой было очищение своей души от страстей и пороков и стяжание благодатных христианских добродетелей. Особенно он боролся против духа гордыни, стремясь стяжать смиренномудрие, которое есть матерь всем добродетелям, тогда как гордость, напротив, основание всем порокам.