Kniga Nr1382

6. Страдание ведет нас по лестнице добродетелей

Есть одно необыкновенное обстоятельство в жизни, которое наблюдал я много раз. Сперва оно меня удивляло, но потом я не мог не думать о нем без восхищения.

Всякая жизнь начинается счастьем, кончается печалью. На заре жизни показывается счастье и с этой зарей угасает. Потом начинается печаль, и ей уже нет конца. Отчего так? Казалось бы, должно быть наоборот. За что будут сыпаться на меня все дары и все радости жизни в те годы, когда я ничего не делал, ничего не заслужил, ничем не проявил себя? Во вторую же половину жизни, после того как я много любил, так много молился, нашел силы смирить себя,— за что это постоянное испытание? О, Господи, объясни мне это, чтобы печаль не овладевала моими последними днями, чтобы я не прожил моей старости угрюмо, с разбитым сердцем, без утешения, света и надежды!

Мы условились раньше о том, что на земле существуем для того, чтобы работать над красотой нашей души. Но эта красота в этом мире никогда не развивается до полного совершенства. Ей необходимо постоянно расти. Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный18. Надо восходить от света к свету, от добра к добру. Не надо никогда останавливаться. А счастье ведет человека вперед? Кто не видал на множестве примеров, что часто счастье не только не полезно для нравственного развития человека, но прямо губит его. Стоит только оглянуться вокруг себя, и мы увидим, что люди, которые в скромной доле были естественными, простыми, отзывчивыми людьми, которые делились с нуждающимся куском хлеба, по мере того как судьба с них взыскивала, становились сухими, занятыми лишь собою, никому не нужными и бесполезными эгоистами. Так вот, чтобы не дать нам нравственно умереть, чтобы вывести нас из этого сытого равнодушия ко всему, Бог и сталкивает нас с колеи счастья. Вперед, вперед, только бы не эта спячка! Не останавливайтесь на дороге. "Бог так настоятельно приказал нам идти вперед,— говорит Боссюэт,— что Он даже не позволил нам останавливаться на вечности".

И вот почему, когда мы думаем остановиться здесь, когда мы забываемся в счастье, Господь дает знак — и пламя страданий разгорается под нашими ногами, чтобы заставить нас двигаться вперед.

В этом история человечества, история всякой души.

Взгляните на мир. Он начался с земного рая, но долго ли продолжался этот рай? Человек не мог долго пользоваться таким счастьем. И Богу пришлось изгнать его из этого рая, чтобы заставить его потом в слезах найти утраченную красоту и погибшую любовь.

Взгляните на христианство. Оно тоже началось райским счастьем. Можно ли для человека представить себе в самой смелой мечте что-либо выше и отраднее того, чем постоянно наслаждались те первые ученики Христовы, которые составили первоначальное христианство!.. Они жили в постоянном общении с вочеловечившимся Богом. Лик Божественный был всегда пред ними. Во всякую минуту они могли ловить слова неизъяснимой сладости, как бесценный жемчуг, падавший с Пречистых уст. Да, это был рай — рай, быть может, лучший, чем первосозданный рай. Но что же возвещает вскоре Божественный Основатель Церкви: Лучше для вас, если Я уйду. И Он прибавляет эти глубокие слова: Если Я не уйду, то Дух Святой не придет к вам19. Другими словами: если останется блаженство, блаженство этого сладкого единения Учителя и Его учеников, то не сойдет Дух Святой, то есть величие, добродетель, священная искра, прекрасное пламя самоотвержения.

И так во всех областях жизни.

Ребенок родится как бы среди земного рая. Его ласкают, балуют, окружают нежностями. Но это непродолжительно и не может быть продолжительно. Он должен вкусить горечи жизни. Как предприимчивый воин на войне утоляет жажду, прильнув иногда губами к горному источнику вместо того, чтобы пить, как прежде, дорогое вино в драгоценном кубке, так и человек должен отведать горечи жизни. Иначе никогда не придет пора мудрости. Всякая мать, балуя ребенка, должна опасаться, как бы не избаловать его.

Вот наступает брачная пора. Новая жизнь. И в ней есть пора полного очарования. Но если бы эти дни тянулись долго, что сталось бы с душой? Ведь среди такого захватывающего счастья, о котором поется во всех любовных романсах, человек способен забыть решительно все на свете. Это счастье так велико, что исключает всякую мысль о всех других людях. Тогда забывают родителей, друзей, даже собственные дела. Где ужь тут навещать бедных и заботиться о развитии в себе добродетели? Есть сильная опасность застыть в этом благополучии. А ведь надо идти вперед. Надо освободиться не от любви, но из неги любви. Надо узнать, где границы и слабые стороны любви. Надо углубить свое сердце горем еще более, чем радостью. Надо воспитать в себе ум, пламя, бескорыстную доброту, самопожертвование: надо достичь в любви до высоты долга, и такая любовь, конечно, еще прекраснее, чем любовь как наслаждение.

То же самое видим в жизни религиозной. Она начинается великими утешениями для души, только что обратившейся к Богу. Кто опишет это счастье таинственного обручения ее с Христом? Но и это тоже ненадолго. Вскоре начинается сухость сердца, чувство одиночества, какое-то духовное равнодушие. Религиозные радости и утешения как бы бегут от души. Душа идет одна по пустыне, поддерживая свою жизнь и свою веру лишь любовью. А под ее ногами разгорается все с большею и большею силою пламя страданий.

Такова история всякой души и всякой жизни. Вначале радость, преходящие восторги, как капля меда на краю сосуда. Потом с каждым шагом источник радости иссякает и бурно на его месте течет полноводный поток горя. Всякий из нас чувствует, как с каждым днем стареет его тело, все тяжелее на сердце, все труднее нести жизнь. Счастья не мог человек удержать для себя. Теперь он хватается за горе в надежде, что хоть оно от него не убежит, потому что с привычным горем справиться легче: оно не требует той затраты духовной силы, как новое горе. Но нет. Едва обманула одна мечта, вслед за нею рушится другая. Только что зарыли одну могилу, открывается другая.