"Христос, прости мне... Я родился в век безбожный, и у меня много грехов. Гонимый, забываемый людьми, Сын Божий! Меня не учили Тебя любить! Я никогда не искал Тебя в храмах. Но я не научился еще не трепетать там, где я Тебя нахожу. И теперь один несчастный человек не посмел умереть от своего горя, видя Тебя пригвожденным ко Кресту. Он не веровал, но Ты спас его от зла. Если бы он уверовал, Ты бы его утешил"39.

Один академик возражает, что он ничего не понимает в таком чувстве; что страдание Одного никогда не уменьшало его собственных страданий, что для него представляется весьма ненадежным утешением знать, что Иисус Христос страдал больше, чем он сам. Я весьма жалею о душевном состоянии этого человека и на его софизмы отвечу только одним — самим продолжением той молитвы, которую исторг вид распятия у безверного сына маловерного века.

Вот эта молитва:

"Прости тем, кто богохульствует... Конечно, они никогда не видали Тебя, находясь в отчаянии. Счастливые мира думают, что никогда не будут в Тебе нуждаться. Прости им! Если их гордость оскорбляет Тебя, слезы их рано или поздно окрестят их. Лишь пожалей их за то, что они считают себя вне опасности от бурь и что они не нуждаются, чтобы придти к Тебе в суровых уроках несчастья. Наша мудрость и наш скептицизм в наших руках, как детские игрушки. Прости же нам наши мечты, что мы не веруем в Тебя, Ты, Который страдал на Голгофе! Из всех наших несчастий, из всех наших мимолетных увлечений худшее это то, что мы хотим забыть Тебя. Но Ты видишь — это лишь тень, которая исчезает от одного Твоего взгляда. Ты Сам разве не был Человеком? Через страдание взошел Ты на небо, вознесся с открытыми руками к лону торжествующего Твоего Отца. А нас, нас тоже несчастье приводит к Тебе, как Тебя привело оно к Твоему Отцу. Лишь венчанные тернием приходим мы склониться пред Твоим образом. Лишь окровавленными руками мы касаемся Твоих окровавленных ног. И Ты понес муку для того, чтобы быть любимым страдальцами".

Для чуткого читателя всего дороже именно эти последние образы страдающего Христа: Христос, венчанный тернием, Христос распятый, Христос с поникшей главой после искупительной смерти. Чем ближе смерть к Нему, тем более проявляются в Нем черты дивной нежности и святыни, и величайшей красоты достигает этот лик в разгар Его страданий, при крике: "Стражду!"40.

Смотря на эту красоту Божественного лика и согреваясь ею, будем и мы развиваться духовно.

Христос сказал: Никто не берет жизнь от Меня, но Я сам полагаю ее41. Можно и нам то же сделать. Будем страдать, умрем, но не как рабы, по приказу, но свободно, по собственной воле.

Он сказал: "Больше такой любви никто не может иметь, чтобы положить душу свою за тех, кого любишь"42. Повторим и мы эти слова и будем поступать так. Все наши страдания, наши болезни, нашу смерть мы можем сделать не только делом свободы. Мы можем сделать из них священное дело любви. От нас зависит умереть не от старости, не от истощения, не от болезни, а умереть за любовь. От нас зависит отдать свою жизнь нашим детям, родным, друзьям, стране, человечеству, Богу.

Какая проза — обыкновенная смерть от болезни, от истощения и старости. И наоборот, сколько поэзии в смерти за великую идею!.. Возьмите, например, двух сестер в военное время. Одна остается дома, предаваясь обычной суете жизни, другая, отрекаясь от себя, бросая все удобства богатой жизни, отправляется на войну. Там она погибает жертвой своей великой любви в ту самую минуту, как склонилась над умирающим солдатом, шепча ему среди этого ада последние слова привета и утешения.

Другая сестра живет долго и умирает в старости. Но какой человек предпочтет ее тихую кончину трагической гибели? И какая чудная судьба ожидает погибшую на небе, у Того Христа, Которому она подражала своим самоотвержением!

Христос как бы сказал: "Я умираю, чтобы искупить ваши грехи, грехи человечества. На одну чашу весов собраны людские беззакония, на другую для равновесия пролита Моя кровь".

Последуем же Его примеру.

Вольем и нашу кровь в Его чашу. Чему учит нас Крест? Что высшая слава, слава большая даже, чем смерть в качестве жертвы, закланной любовью, есть слава искупительной смерти. Нет смерти выше смерти Христа, Который умер, уравновесив Своею Кровию и покрыв Ею тяжесть всемирного греха на тех весах, на которых взвешиваются судьбы мира.

Человечество восприняло все эти мысли и, имея пред собою Крест, достигло удивительной высоты. Лучшие люди христианства не только приняли страдание, но и полюбили его. Они жаждали страдания. Если они находили, что страдание слишком заставляет себя ждать, то некоторые из них брали себе в руки бич и добровольно бичевали себя в воспоминание о муках Христовых. Ночью, в тот час, когда все спит, они, в память того, что Христа истязали, как раба, обнажали свои плечи и жестокими ударами начер-тывали на них кровавые рубцы искупления43.