Самым распространенным телесным подвигом, который все совершают в большей или меньшей степени, являются поклоны. Суть их - как, впрочем, и других подвигов телесных - состоит в удручении плоти ради того, чтобы вызвать сокрушение духа. Но если пост просто ослабляет тело, то поклоны имеют еще некоторую, так сказать, психологическую сторону. Поклон изображает унижение: когда человек становится на колени, он тем самым показывает свое униженное состояние. Делая поклоны, надо всегда помнить, что они являются выражением смирения, покаяния. Каждый поклон должен быть одухотворен этим настроением. Конечно, существуют разные степени преуспеяния в этом отношении, у человека может быть иногда большее покаяние, иногда меньшее. Но, в принципе, нужно всегда стремиться и понуждать себя к тому, чтобы делать поклон именно в таком духе. Здесь следует сделать оговорку. Кроме вообще телесной крепости, необходимо еще обращать внимание на некоторые особенные болезни. Это касается, например, нарушения артериального давления и, возможно, каких-то заболеваний головы. Иной человек, в целом физически очень крепкий, в данном отношении может показать совершенную немощь. От поклонов у него будет возникать головная боль или головокружение, с ним будут случаться обмороки и так далее. Но не нужно думать, что если кто-то не в состоянии делать поклоны по причине, например, кровотечения из носа, которое при этом начинается, то, значит, он не способен и к другим телесным подвигам. Надо избрать что-нибудь другое, как-то иначе удручать свою плоть, допустим во время молитвы подолгу стоять на коленях или просто на ногах - неподвижно. Стоять не шелохнувшись, не сдвигаясь, не переступая с ноги на ногу на протяжении, например, часа очень тяжело. Но в то же самое время это не будет усугублять болезнь того человека, никак не коснется его немощи.

Так же необходимо сказать и о бдении. Под бдением подразумевается не богослужение, а ограничение себя во сне. Мы должны ограничивать свой сон ради духовных занятий: молитвы прежде всего, а иногда и чтения. Чтением этим могут быть Псалтирь, Евангелие, или Священное Писание - Библия, или творения святых отцов. (Обо всем этом я также не буду говорить подробно). Конечно, выше всего, как рассуждает Иоанн Лествичник, бдение ради молитвы. Но каждый, учитывая свою немощь, избирает то, что ему больше подходит. Бывает, что иной человек во время внимательной молитвы начинает дремать и засыпать. Тогда пусть он займется, например, чтением, если оно его взбадривает. Можно поделать поклоны и таким образом, постоянно двигаясь, не давать себе заснуть. Некоторые даже выходили на свежий воздух, и знаменитые подвижники, такие, как Исаак Сирин, не стыдились об этом писать. Иные занимались физической работой. Я предлагаю возможные варианты и не говорю, что все должны делать одно и то же.

При бдении также нужно наблюдать за своим состоянием. Человек может быть физически очень крепким, но нуждающимся в сравнительно значительном отдыхе. Если у кого-то хорошо развит мышечный аппарат, то это не значит, что во всех других отношениях он здоров и крепок. По причине нарушения артериального давления, или из-за каких-то других болезней, или просто в силу врожденных физиологических свойств, человек может нуждаться в сравнительно продолжительном отдыхе. Необходимо иметь в виду: бдение совершается не ради бдения, а ради молитвы, оно должно отрезвлять ум. Если мы чересчур ограничим себя во сне, то потеряем бодрость ума и во время молитвы почувствуем либо сонливость, либо чрезвычайную невнимательность и вялость. Наоборот, когда мы будем много спать, то также появится вялость, рассеянность, лень к молитве. Поэтому должно избрать такое количество сна, какое позволило бы приобрести, именно благодаря бдению, трезвость ума. Нужно помнить, что все вообще подвиги, какие бы мы не совершали, служат тому, дабы привести наш дух в должное состояние, для того чтобы легче было молиться. Уединение, бдение, пост, коленопреклонения - все это делается ради очищения ума и, в конечном счете, ради молитвы. Необходимо смотреть на свое внутреннее состояние. Бывает, что мы иногда, предавшись чрезмерным, неразумным подвигам, на некоторое время чувствуем как бы большую интенсивность в духовной жизни - будто бы всплеск происходит, в том числе и в молитве. Но поскольку мы не смотрим вперед, не ведем себя расчетливо, то через некоторое время ослабеваем, теряем всякую ревность и желание духовной жизни - просто от физической немощи. При этом, конечно же, прежде всего пропадает трезвость и бодрость ума. Поэтому надо иметь в виду, что мы должны беречь свое здоровье и телесную крепость, но не ради любви к плоти, а именно ради того, чтобы правильно вести духовную жизнь. Для определения меры какого-либо подвига нужно обращать внимание на состояние здоровья, возраст, повседневные занятия человека. Если кто-то, пусть даже и крепкий, но занятый тяжелым физическим трудом, начнет после работы предаваться усиленным подвигам, то он либо вынужден будет вскоре их оставить, либо станет исполнять их нехотя и вяло, или же должен будет прекратить свои труды. Последнее часто бывает невозможным, поскольку и послушники в монастыре, и миряне должны, больше или меньше, трудиться. Поэтому необходимо всегда оглядываться на свои повседневные занятия, на свое здоровье и в то же самое время смотреть вперед, то есть рассчитывать на долгое время, осознавать, что в будущем нас могут ожидать многие годы жизни, которые должны пройти в молитве и подвигах. Это не значит, что надо чрезмерно беречь здоровье, жалеть себя, любить свою плоть, но телесный, так сказать, "капитал" нужно расходовать экономно и разумно и все измерять одним мерилом, иметь единственный критерий - молитву. Все должно сказываться на молитве. Здесь снова сделаю оговорку: не нужно слишком радоваться моменту, потому что можно какой-то небольшой промежуток времени, усиленно постясь например, чувствовать некоторый духовный подъем, а дня через два наступит слабость, вялость и все это пройдет. Следовательно, по одному или по нескольким дням нельзя судить о том, правильно ли избран пост либо иной подвиг, здесь необходимо более длительное время.

В особенности легко и просто судить о разумности своего поведения в отношении всех вообще подвигов: уединения, послушания, поста, коленопреклонений, бдения - по молитве Иисусовой. Святой апостол Иоанн Богослов сказал: "Братия, не всякому духу верьте, испытывайте духов, от Бога ли они. Всякий дух, исповедующий Иисуса Христа, пришедшего во плоти, от Бога. И всякий дух, не исповедующий Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не от Бога, но есть дух антихриста" (см. 1Ин.4:2,3). Правда, слова эти относились к пророческому дару, но я думаю, что в известной степени их можно приложить и к молитве. Если от всех наших подвигов у нас появляется и усиливается внимание при молитве Иисусовой (главный признак - это внимание) и мы начинаем с большими ревностью, верой и чувством молиться, то, значит, они идут на пользу. Если же внимание совсем исчезает, пропадает даже и желание молиться или мы повторяем молитву механически, ничего не понимая, то, следовательно, мы что-то делаем неправильно. Опять же, с той оговоркой, что нельзя судить по одному дню. Допустим, человек смиренно исполняет свое послушание в монастыре или покорно несет свой крест в мирской жизни, зарабатывая себе пропитание каким-то трудом, при этом смиряется перед своей участью, не ропщет, но чувствует, что он как будто больше стал рассеиваться. По такому временному, промежуточному результату нельзя сделать заключение о пользе или вреде подвига для молитвы. Потому что в конечном счете послушание приводит к смирению, а последнее привлекает благодать в душу человека, и это, конечно же, обязательно скажется на молитве Иисусовой и вообще на молитве. Не нужно торопиться с выводами, будем делать все осторожно, испытывать более или менее продолжительным временем. Должны пройти по крайней мере месяцы. Узнать пользу или вред от поста, насколько он для кого-то подходит, нельзя за несколько дней. Может быть, иной человек вынесет сколько-то дней очень строгого поста, а воздерживаться пусть даже менее строго, но на протяжении долгих и долгих месяцев не сможет. Всегда нужна осмотрительность, не сразу удается во всем разобраться.

Вспомогательными добродетелями, о которых было сказано, мы подготавливаем себя к главной добродетели - молитве. Хотя и она также является лишь средством к стяжанию благодати, ко спасению, но средством самым духовным и самым, если хотите, нематериальным. Если прочие добродетели как-то связаны с внешней жизнью человека, то молитва - это уже делание сугубо внутреннее. Конечно, все православные христиане знают и понимают, что молитва необходима, но многие не придают ей такого значения, какого она заслуживает. Некоторые считают, что достаточно помолиться утром и вечером, вычитать перед Причащением положенные каноны - и этим человек свой молитвенный долг исполняет. Они часто не понимают, что ценность молитвы, как говорит святитель Игнатий, состоит во внимании, и читают свои маленькие правила очень рассеянно, иногда до такой степени невнимательно, что даже сами не слышат читаемого. Один подвижник сказал на этот счет следующие слова: "Как Бог может слышать твою молитву, когда ты сам ее не слышишь?" Иные, имея большую, но, как мне кажется, неразумную ревность, берут на себя значительные по объему правила. Одни из них дополнительно читают акафисты, другие добавляют каноны, некоторые прочитывают одну или несколько, иногда даже много кафизм каждый день, и они думают, что от одного только количества уже преуспевают и что оно приносит им пользу. Но если мы молимся без внимания, то это уже не молитва. Бог внимает уму. Святитель Игнатий говорит, что Иисусова молитва есть школа молитвы. Если человек не умеет, не может внимательно произнести восьми слов Иисусовой молитвы, то, конечно же, он не будет способен со вниманием прочитать пространные молитвословия утреннего или вечернего правила, псалмы или каноны. Иисусова молитва - это школа молитвы. Святитель Игнатий даже дерзновенно утверждает, что монахи, отрицающие необходимость Иисусовой молитвы, находятся в прелести (см. Творения Святителя Игнатия, епископа Ставропольского. Аскетические опыты. Том I. М., 1998 г., стр. 17-18.) Конечно, мы не говорим, что все, кто не молится этой молитвой, погибают. Это было бы уже своего рода ересью. Речь идет о большем или меньшем удобстве, о большей или меньшей легкости при занятиях вообще молитвой, при стремлении преуспеть в молитвенном подвиге.

Иногда к молитве Иисусовой применяют такой же подход, как и к обычным молитвословиям, то есть думают, что большое правило, например четочное, принесет пользу само по себе. То есть если кто-то будет прочитывать, допустим, пять четок, то, значит, как бы он их не прочитывал, за одно только количество и ежедневное старательное, аккуратное исполнение правила он уже получит благодать.

По этому поводу я хочу рассказать небольшую историю. Был один афонский старец, даже ставший уже знаменитым духовником; он славился своей рассудительностью, и многие приходили к нему исповедываться. В послушание к этому старцу попросился один подвижник, занимавшийся умным деланием. Старец тоже читал Иисусову молитву, потому что на Афоне это общепринято - выполнять четочное правило, то есть обязательно помимо Псалтири или канонов, которые являются дополнительными, прочитывать сколько-то четок. Духовник тот так и делал, но он не понимал значения Иисусовой молитвы, просто аккуратно произносил определенное количество молитв. И когда его ученик обнаружил, что старец его не знает, какое значение имеет умное делание и что оно, собственно, собой представляет, он стал, цитируя святых отцов, доказывать необходимость особенного отношения к молитве Иисусовой, то есть особой ревности о внимании при молитве и о чистоте помыслов. Старец сначала возражал, потом, убежденный свидетельствами святых отцов, согласился. Вот какая странная иногда бывает в жизни вещь: ученик учит учителя. Действительно, по словам Евангелия, один у нас Учитель - Христос, и один Наставник, и один Отец, а все мы - братья (см. Мф.23:8-10). Ученик тот научил своего старца углубленно молиться Иисусовой молитвой, и он незадолго перед смертью вкусил сладость внимательной молитвы Иисусовой. К чему я говорю это? Нужно не просто ревновать о молитве, или об аккуратном выполнении правила, или даже о непрестанной молитве Иисусовой, но заботиться прежде всего о внимании. Нельзя мириться с тем, что у нас почему-то не получается его сохранять, - мешают различные обстоятельства, как-то: работа, послушание, или определенные черты характера, например болтливость, раздражительность, с которыми мы уже примирились и как бы крест на себе поставили, или какие-то неудобства, например невозможность уединяться, и так далее. Можно найти много самых уважительных причин, но мы не имеем права ни по какой из них соглашаться с тем, что у нас нет внимания. Не нужно себя оправдывать, поскольку если даже это и удастся и мы успокоимся, увидим, что действительно по разным причинам нам невозможно внимательно молиться, то в конце концов сами же и пострадаем, а не кто-то другой. Как бы голодный человек себя не уверял, что он не может поесть по какой-то причине, голод от этого не пройдет, но со временем будет чувствоваться все более и более. Пусть бы этот человек, убеждая себя, приводил самые "умные" доказательства, однако же, пока он свой голод не утолит, никакие доводы не помогут. То же самое следует сказать и в отношении душевного голода, касательно внутренней жизни. Как бы мы себя не уговаривали, но, пока не начнем насыщать свою душу Божественной благодатью, она не успокоится и будет искать пишу в греховных помыслах и вообще в греховных занятиях и развлечениях, подобно блудному сыну из евангельской притчи. Он, испытывая голод, мечтал насытить свое чрево рожцами, то есть отрубями, пищей свиней, но не мог (Лк.15:16), потому что, по толкованию святых отцов, невозможно насытить душу грехом. Душа насыщается только благодатью.

Значит, мы должны ревновать о внимании при молитве. Если мы тщательно, изо всех сил будем понуждать себя к этому, в особенности при молитве Иисусовой, то с усилением внимания постепенно начнут появляться и покаяние, и страх Божий, и память смерти, о чем говорит святитель Игнатий. И это естественно, поскольку от внимательной молитвы усугубляется вера. Иногда человек даже чувствует присутствие Божие, некоторые подвижники всегда пребывали в таком состоянии. Тот, кто имеет это ощущение в сердце своем, в душе, не может не испытывать страха Божия, не помнить о вечности и о смерти как о пороге, двери, ведущей в жизнь вечную.

Когда мы говорим о внимании, то имеем в виду не только напряжение ума, для того чтобы внимательно, например, читать какую-то книгу, слушать разговор или молиться. При молитве необходимо не одно лишь умственное напряжение, и не всегда оно может принести пользу для неопытного, новоначального христианина. У каждого есть своя степень внимания, каждый может сосредоточиться в ту меру, в какую он преуспел в молитвенном подвиге. Это очень важный момент, который многие опускают. Я как-то уже рассказывал, что один человек, неразумно возревновавший, пожелал сразу внимательно молиться и не принимать ни одного помысла, но буквально через несколько минут после начала молитвы он почувствовал сильнейшую головную боль, потому что напрягся изо всех сил. А внимание в молитве зависит не только от собственно напряжения, но прежде всего от благодати Божией, уже, так сказать, усвоившейся человеку, и, во-вторых, от навыка. Если он не имеет ни того, ни другого, то напрасны его труды. На эту тему существует одно повествование - не притча, а действительная история. К старцу пришел некий неопытный монах и спросил: "Отец, при молитве ко мне приходит множество посторонних помыслов". Тогда старец сказал ему следующее поучение: "Пойди на гору, распростри полы своей рясы и попробуй удержать ветер". Монах возразил: "Невозможно это сделать". Старец ответил: "Так и новоначальному невозможно удержать свои помыслы".

Это нужно иметь в виду. Во всем требуется постепенность. Некоторое напряжение при молитве необходимо, однако надо знать, что естественно ожидает человека, только приступившего к молитве. Прежде всего его ожидают суетные помыслы, иногда и явно греховные. И он должен быть к этому готовым, быть готовым к борьбе. Некоторые, испытав такое необыкновенное нашествие помыслов, вдруг начинают смущаться, удивляться и роптать. Думают, что когда они молились, например, читая Псалтирь, или акафисты, или каноны, таких помыслов не было, а теперь - целая буря. На самом деле они, скорее всего, просто не замечали их, - с другой стороны, может быть, что и бес больше стал нападать и злиться на этих людей именно тогда, когда они начали заниматься молитвою Иисусовою. Нужно быть к этому готовым и вести себя правильно: прежде всего, не смущаться, но и не впадать в беспечность, конечно же. Будем избегать этих двух крайностей: с одной стороны, беспечности, с другой - смущения и уныния. Надо держаться посередине, т.е. вести себя мужественно. Мужество - добродетель, которую святые отцы считают одной из самых главных. При его отсутствии человек, хоть бы он был необыкновенно рассудительным - "семи пядей во лбу", не избежит преткновений и падений. Пока это мужество не выработается, ему будет очень тяжело. Потому лучше сразу набираться терпения, твердости и вести себя как положено, а если начать искать какой-то иной путь, то все равно рано или поздно придется вернуться к тому же, только набив себе много шишек.

Внимание для новоначального состоит в том, чтобы при молитве, несколько напрягаясь, отбрасывать греховные помыслы. Когда они приходят, должно стараться их отвергать, не вступать с ними в собеседование. Многие недоумевают: как можно отвергать помыслы. Разумеется, мы делаем это не так, как будто отталкиваем от себя какого-нибудь человека, да у нас, собственно, нет такой способности. Что же значит отвергать помыслы? Это образное выражение, сходное по своей образности с фразой Иоанна Лествичника о том, что ум надо вмещать в слова молитвы (конечно, ум ни во что вместиться не может). Отвергать помыслы - значит не вступать с ними в собеседование, так сказать, не мыслить этими мыслями. Когда у нас в уме появляется какая-нибудь мысль, откуда бы она не пришла: пусть она возникла из нашего естества (человеческая мысль, как нам кажется), или принесена демонами, или навеяна какими-то мирскими впечатлениями - неважно, мы не должны ее обдумывать, рассматривать и развивать. Если в уме кроме молитвы изображается в виде фразы, собственно мысли, либо в виде какого-нибудь образа что-то постороннее, то необходимо ум отвращать от этого мысленного предмета и направлять к другому - к молитве. Есть замечательное выражение одного подвижника о том, что вместо любой мысли мы должны произносить молитву. Вполне естественно, что в нас непрестанно рождаются всевозможные мысли, поскольку в этом состоит деятельность человеческого ума и он не может прекратить ее ни на одно мгновение. Хотя различные адепты, аскеты других религий, например буддисты, наивно и неразумно утверждают обратное, на самом деле это нереально: ум все равно будет заниматься какой-либо естественной для себя деятельностью, будет производить из себя какую-то мысль. Он должен двигаться, если он не делает этого, значит, он исчез, уничтожился. Тело человеческое, когда не только внешние его движения прекращаются, но и внутренние органы перестают функционировать, в действительности умирает, но с духом этого никогда не произойдет, потому что он бессмертен и всегда осуществляет свойственную ему деятельность. А она может быть какой угодно; как говорят подвижники благочестия, в мельницу засыплешь пшеницу - будет молоть пшеницу, засыплешь сорную траву - будет молоть и ее, но остановится ни на одно мгновение. Правда, бывает исключительное состояние человеческого ума, когда Дух Святой в таком изобилии сходит на человека - правильнее даже сказать, когда Он восхищает его ум, - что в это мгновение движение ума прекращается, но прекращается оно именно сверхъестественным действием благодати Божией. Это высочайшее состояние, и собственными усилиями его не достичь. Мы же должны вместо всякой мысли, естественно в нас возникающей, произносить молитву, вытеснять ею все вообще помыслы, чтобы ум наш двигался только в молитве и молитвой, - вот цель. Конечно, этим мы поставили перед собой высочайший, необыкновенный, труднодостижимый идеал. Понятно, что к нему мы можем только стремиться и, наверное, немногие его достигнут. Тем не менее нужно идти к поставленной цели. Если мы не придем к ней в настоящей жизни, то движение, которое совершаем сейчас, продолжится в жизни будущей и там мы приобретем это сокровище. Если же теперь начнем малодушествовать, свернем с правильного пути, то и в вечности не обретем познания Бога. Продвинемся хотя бы немного в направлении нашего идеала - и это уже будет очень много. Кроме того, не думайте, что невозможно обыкновенному человеку прийти в такое состояние. Бог раздает Свои дары так, как Он Сам хочет. Он может и простому, обыкновенному, самому заурядному, незаметному человеку, живущему в миру, дать такую благодать, какой и иной отшельник не имеет, если только Господь увидит в этом человеке готовность принять ее, найдет смирение, простоту и прочие добродетели, но в особенности смирение.

Чтобы отвергать греховные помыслы, нужно их распознавать. Если мы не умеем этого делать, то как определим, что отвергнуть, а что усвоить? Притом надо понимать, что иное дело помыслы во время молитвы - тут, пожалуй, все следует отвергать, и иное - при наших обычных занятиях. Приведем примеры. Женщина варит борщ. Если она при этом углубится в молитву, то суп, наверное, выкипит и сгорит. Думать же о том, как хорошо сварить, не означает напрасно отвлекаться от молитвы. И святые отцы, по словам Нила Сорского, имели разумное попечение о своих обычных делах. Другие примеры: человек ведет автомобиль или пусть даже едет на лошади. Если он также углубится в молитву, то рискует попасть в аварию, лошадь же может его сбросить. То есть вполне понятно, что никакого греха нет, когда во время обычных занятий мы заботимся о том, чтобы хорошо сделать свое дело, и таким образом отвлекаемся от молитвы. Однако думать об обычных житейских заботах в течение правила, т.е. времени, специально отведенного на молитву, - это уже бесовское искушение.

Вернемся к тому, что помыслы мы должны распознавать. Во время правила дело обстоит довольно просто: нужно все отвергать, принимать только духовные ощущения, связанные с покаянием, размышлением о смерти и усугубляющие внимание при молитве. А при обычных занятиях уже необходимо различение: что принимать, а что отвергать. Преподобный Нил Сорский вслед за древними святыми отцами говорит о восьми главных греховных помыслах. Это гордость, тщеславие, уныние, печаль, сребролюбие, гнев, блудная страсть и чревоугодие - вот восемь главных страстей. И во время наших повседневных занятий нам необходимо следить за тем, чтобы не поддаться тому или иному помыслу. Например, человек, занимаясь каким-нибудь делом, старается молиться и вдруг замечает в себе раздражительность. Ему следует понимать, в чем здесь дело, и не оправдывать свою раздражительность тем, что для исполнения того-то и того-то он имел право рассердиться, а признать, что это чувство совсем не от Бога, но бесовское внушение, искушение. Или кто-то при общении с другим человеком испытывает тщеславие. В таком случае он должен стараться и дело свое исполнять, если оно действительно богоугодно, и одновременно противиться тщеславному помыслу. Для этого, во-первых, силиться на деле не исполнять то, что внушает помысел, и, во-вторых, пытаться изгнать из своего ума саму мысль о том, чтобы кому-то понравиться, в чьих-то глазах выглядеть хорошо, но совершать то или иное доброе дело ради своей христианской совести и угождения Богу. Так же можно было бы сказать и о прочих страстях. Возможно, более подробно поговорим о них в следующей беседе.

Самым главным средством в борьбе со страстями и греховными помыслами является именно молитва Иисусова. Сейчас я скажу лишь о том, как происходит в нашей душе соединение ума с тем или иным помыслом и как нужно ему противиться. Лучше всего, говорят святые отцы, отвергать мысль в самом начале, когда она только возникает. Если в нашем уме только начал изображаться какой-то помысел и мы еще не вступили с ним в собеседование и не стали его рассматривать, то нам проще его отбросить, не принять. Если же вступим в различные степени соединения ума с помыслом, бороться с ним будет уже труднее, иногда чрезвычайно трудно. Как, собственно, происходит борьба с помыслом, как противиться ему? Я говорил, что отвержение помысла - это образное выражение. Должно стараться ум свой отвращать от помысла, не рассматривать его и углубляться умом в молитву. Любые мысли: греховные ли, или нейтральные (если такие существуют), или даже добрые - "питаются" нашим вниманием, от которого они, наподобие растений, "пышно расцветают". Отнять от них внимание - все равно что забрать у растений почву и оживляющую их влагу, от одного лишь отнятия внимания мысли постепенно "засыхают". Вы, наверное, замечали, как иногда человек, задумавшись о чем-нибудь, до такой степени отвлекается от окружающей обстановки, что не слышит, что ему говорят, или ничего перед собой не видит. Такое порой происходит даже тогда, когда он думает о совершенно обыкновенных, чисто человеческих предметах. Вот до какой степени внимание делает человека независимым от того, что его окружает. Мы же должны стремиться к этому сознательно. Однако когда кто-нибудь рассказывает своему приятелю о чем-то земном, житейском, а тот задумается о своем, также житейском, но которое его больше занимает, и перестанет слышать, что говорят, то здесь никакой борьбы не происходит. Бесу все равно: будет ли кто слушать суетный разговор или станет размышлять о своих собственных пустых предметах, так сказать, вращать в уме свои пустые мысли. Поэтому никакой борьбы здесь нет. Когда же мы стараемся молиться, дьявол силится всеми способами ум наш от молитвы отвлечь; как бы некоторым магнитом он притягивает внимание к себе, желая, чтобы мы отреагировали на тот или иной мысленный соблазн. Допустим, мы пытаемся просто, без молитвы, отвлечь свой ум даже на самое прекрасное, возвышенное - именно духовное, а не какое-нибудь пустое - размышление, однако этого мало. Потому что дьявол сильнее нашего ума, он есть дух могущественный. Человеческая душа тоже является духом, но, конечно, по сравнению с дьяволом и демонами она слабая, немощная. Поэтому здесь нужна посторонняя помощь. Какая же? - Разумеется, Божественная. С одной стороны, мы должны ум свой отвращать от помысла, с другой - углубляться в молитву. И не просто потому, что молитва - другой предмет для размышления, а потому, что в ней мы просим помощи у Бога.