Госпожа А. А. Бруннер напечатала во всех петербургских газетах письмо, в котором в качестве "главной устроительницы" праздника белого цветка объявляет, что день этого праздника прошел и что подведены итоги... Затем г-жа А. А. Бруннер говорит о "светлой радости в душе", о "глубоком удовлетворении" и о том, что "смысл дня" нашел "пути" в "отзывчивые сердца людей".

Все это, конечно, хорошо, и мы все, вероятно, очень рады, что у г-жи Бруннер такие прекрасные чувства и что выражает она их в лирическо-повышенном тоне; но также, вероятно, нам было бы интересно узнать из ее уст, кроме лирики, и цифры подведенных итогов.

Наряду с этим да позволит нам г-жа Бруннер, раз уж она заговорила, обратиться к ней с следующими вопросами и ждать от нее печатный ответ на них:

1. Куда поступили собранные от продажи "белого цветка" деньги, и целиком ли они будут израсходованы в России, или часть их отошлется за границу, и если это случится, то под каким предлогом?

2. Под чьим контролем будут расходоваться деньги?

3. В чем будут состоять эти расходы, ибо "помощь" чахоточным и борьба с туберкулезом могут проявляться весьма различно?

4. Как г-жа Бруннер смотрит, если она христианка, на перечеркнутый лишней чертой не христианский, а масонский, "опороченный" (для ношения его евреями) крест, который она и ее помощницы носили на себе и на щитах и который совершенно неправильно именуется "восьмиконечным", ибо он не только весьма существенно разнится по начертанию от настоящего восьмиконечного креста - эмблемы христианской, но и по мистическому толкованию совершенно противоположен идее христианства?

5. Обратила ли внимание г-жа Бруннер на промелькнувшее на этих днях сообщение в газетах о том, что в имении известного масона Новикова, в виде увековечения его памяти,- предположено устроить санаторию для чахоточных, и не пойдет ли часть собранных в день белого цветка денег на такое "увековечение" памяти "великого" масона и поддержание его "усадьбы" в неприкосновенности, как дорогой и "священной" реликвии?..

Князь М. Н. Волконский

Вопросы перепечатаны в "Колоколе".

Под впечатлением рассказа одной верующей матери, с негодованием наблюдавшей то, что творилось в гостином дворе и на улицах Петербурга, я написал в "Земщине" же нижеследующие строки под заглавием:

Красиво ли? Допустимо ли?

Праздник "Белого цветка" послужил поводом для газет к восторженным похвалам нашей благотворительности.

Спасибо "Земщине", что она первая (надеюсь, и не последняя) обратила внимание на другую сторону этого дела, предложив инициаторше его пять весьма серьезных вопросов. Пождем, когда она ответит на них, а пока что обратим внимание на не совсем красивый, чтоб не сказать резче, способ этого нового благотворительного сбора. Ведь чего доброго, пожалуй, он у нас войдет в моду и, может быть, уже сейчас кто-нибудь из досужих благотворителей на чужой счет придумывает подобный сбор еще на какое-нибудь "доброе дело", под именем сбора на голубой или иной какой цветок...

Мне скажут: почему же этот способ я называю "некрасивым"? Отвечаю: спросите добрых матерей-христианок, которые были свидетельницами, как девушки, лет 17-ти, в фантастических нарядах и шляпках метались из магазина в магазин по крытым галереям гостиного двора, где толпились всякого рода студенты; как иные красавицы, чтобы получить побольше, чуть не кидались на шею мужчинам, навешивая им свои цветки, иногда против их желания; как они хвалились одна перед другой: а мне такой-то дал 10 руб., а мне 15, как гимназистки старались одна перед другой перехватить молодых людей, которые, в свою очередь, были рады показать свою щедрость...

Хорошо еще, что 20 апреля был дождь и творилось это не на открытой улице, и скажите: красиво ли это в нравственном отношении, можно ли это назвать христианской благотворительностью? Желательно ли, чтоб это повторилось? На чем, в психологическом отношении, построен был весь успех сбора? Был ли бы этот успех, если бы цветки продавались не девушками, не девочками, а простыми богаделками, артельщиками, ну, словом: не теми, которые своим нарядом, своими шляпками и, конечно, молодостью способны привлечь внимание к своей особе.

Как служитель Церкви, я ставлю прямо вопрос: нравственно ли пускать в ход такие способы сбора на добрые дела? Можно ли, не оскорбительно ли для христианства допускать такие способы сбора? Не действуют ли они разрушительно на нравственность сборщиц, невинных девушек?

Я знаю, что на меня набросятся г-жа Бруннер и ее единомышленники, что к ним присоединится весь хор иудейских газет, если только не замолчат мой протест; но я уверен, что ко мне присоединятся все верующие матери, все добрые христиане, коим дорога чистота души их дочерей, которые не утратили истинно-христианского понимания дела всякой благотворительности.

Может быть, денег и много собрано, но сколько юных сердец отравлено ядом тонкого порока?..

Одно несомненно: мы все дальше и дальше уходим от чистого идеала благотворительности: то концерты с танцами и плясками в пользу всякого рода пострадавших, то зрелища в их же пользу, то вот еще новый способ открывать скупые карманы на дела благотворения...