Митрофан вздрогнул.

«Что это, — подумал он, — они собираются приносить жертвоприношение?!» В толпе лопарей он вскоре заметил тех, которые поколебались в своей вере под влиянием его, Митрофановой, проповеди. И вот теперь, увы, они опять поддались власти кебунов?..

Он налег на весла и торопливо поплыл к острову.

Остановив неподалеку от берега лодку, Митрофан стал смотреть на происходящее, ожидая, что же будет.

Между тем пять лопарей подвели кебунам по оленю. В руках у жрецов сверкнули ножи, хорошо отточенные. В ту же минуту зажглись пять костров. Вокруг них стали лопари. Послышались серебряные, будто дробящиеся звуки. То жрецы ударили в бубны. Дикий окрик вырвался из уст одного жреца, был подхвачен другим, третьим, и тотчас повторился. В оленьих шкурах, поверх которых болтались разноцветные лоскутки с привязанными к ним колокольцами, кебуны стали притоптывать, взмахивать руками, опускать их и кружиться. Выкрики все учащались, кебуны начинали неистово кружиться, колокольцы звенели, бубны звучали, а костры разгорались. И толпа лопарей мало-помалу притихала, словно она оцепенела.

Митрофана передернуло от такого зрелища. Не раз он говорил лопарям, что эти жертвоприношения не нужны, нелепы, ужасны и что они выгодны исключительно для жрецов, но «дети пустыни» все-таки не могли отказаться от пролития оленьей крови...

Неистовство кебунов уже достигло крайнего предела. Старший из них что-то выкрикнул, каким-то стоном отозвались остальные, и вдруг все они кинулись к оленям; ножи сверкнули в воздухе около шеи каждого из пяти оленей. Кровь хлынула из зарезанных животных, забила фонтанами. Еще трепещущих оленей кебуны подхватили с помощью прислуживавших им лопарей и бросили на костры. И сами снова завопили, завыли, забесновались.

«Господи! Господи!» — произнес Митрофан и, подняв правую руку, перекрестил гору Акко...

Вдруг будто гром глухо пророкотал.

Миг — и толпа ахнула, поверглась ниц. На Акко чудесным образом отпечатался крест...

Митрофан сошел на берег.

— Вставайте! Не бойтесь! — обратился он к толпе.

Лопари понемногу пришли в себя. Видят пред собою Митрофана, и не видят ни кебунов, ни пылающих костров. Где они? Ищут глазами жрецов и не находят. Точно в воду те канули.

— Где кебуны?

— Вот что сталось с вашими кебунами, смотрите! — говорит Митрофан и показывает на камни, лежащие там, где только что бесновались жрецы.

— Где костры?

— От костров только пепел остался.

— Так быстро это произошло?!

— Дело Божие.

Толпа пришла в смятение. Дело Божие — чудесное дело. Но чудо совершилось так неожиданно, так быстро, что никто не успел опомниться. Митрофан успокоил лопарей. «Бог покарал жрецов, — говорил он им, — за их обман и изуверство. Отныне вас некому обманывать. Веруйте в Бога единого, возлюбите Его и ближнего своего».

Толпа, не спуская глаз с него, слушала его, и Митрофан проповедовал христианство, горячо убеждая и наставляя в вере собравшихся.