Закончив рассказ, он замолчал.

Владыка также молчал. Он как смотрел на рассказчика, так и остался неподвижен. Восторг Митрофана сообщался и ему. Архипастырь, видимо, сдерживал рыдания. Из груди его вырывались приглушенные, сдавленные звуки. Но слезы были сильнее владыки, и они заблистали на его добрых, вдумчивых, отражавших такую же душу глазах. Минуты две-три или больше продолжалось молчание. Наконец владыка очнулся от потрясения и, медленно протягивая свою руку к руке Митрофана, сердечно произнес:

— За коим делом, любимый брат, ты приехал сюда? Сказывай, авось и я в чем пособлю тебе. Знаю, что без нужды ты бы не поехал, не оставил бы своих сиротами.

Митрофан положил земной поклон. Ильмаринен — тоже.

— До тебя нарочито, святый отче, и ехал я, — сказал Митрофан.

Владыка вновь усадил их рядом с собою и просил рассказать, что им надобно от него.

Митрофан сказал:

— Владыка святый, ехали мы к тебе слезно умолять прислать в пустыню прегорчайшую иерея, дабы он крестил уверовавших во Христа лопарей. Там, на месте-то, нет иереев, чтобы приобщить их чрез Таинство Крещения к Церкви Православной. Помоги, владыка. Община наша стала значительна и требует благоустройства. Благослови нас на строение обители и на наем новгородских плотников.

Владыка обещал прислать иерея немедленно и дал Митрофану грамоту благословенную на построение церкви. Благословил он северян и на наем плотников, причем указал, каких и где нанимать.

Митрофан и Ильмаринен воротились от владыки сияющие. До вечерни пошли они по Новгороду поглядеть на все примечательное. Было перед чем остановиться, было на что поглядеть в славном городе. Митрофан, само собой разумеется, рассказывал своему спутнику, какое воспоминание связано с тем или другим местом. Вот тут, на Ярославовом дворище, собиралось вече. Эна, высится вечевая башня. Замолк вечевой колокол... Не позовет уж никого никогда его протяжный звон...

— А то еще близ Новгорода, — делился с Ильмариненом Митрофан, — есть городище. Там княжий двор, где живали новгородские князья.

— Далеко от города? — любопытствовал Ильмаринен.

— В двух верстах.

— Поглядеть бы!

— Пойдем.

И они побывали на былом княжьем дворе, что раскинулся живописно на вершине зеленого холма. Оттуда весь Новгород был виден как на ладони со всеми башнями, кремлем, святой Софиею и неугомонным седым Волховом. Именитый город! Эва, Плотницкий, а эна — Словенский конец. И все девять башен грозного детинца (кремля). Будто муравейник, кишит гостиный двор с рядами: кожевенными, сур?вскими, хлебными, щепными.

— Отчего княжой двор не в самом Новгороде? — спросил Ильмаринен Митрофана.

Тот отвечал:

— Таков обычай. Князья новгородские не имели права жить в самом городе.

— Отчего так?

— Чтоб не перечить вольнице.