В своем письме к митроп. Сергию из места ссылки в Туруханском крае митроп. Кирилл подверг критике создание Синода, нарушающее Соборное постановление о порядке избрания органов Высшего Церковного Управления. Он отказался признавать для себя обязательным к исполнение любого распоряжения митроп. Сергия, издаваемого с участием "так называемого Патриаршего Синода".

Во избежание возможных недоразумений, здесь же укажем, что митроп. Кирилл не только не утверждал, но даже не заподазривал якобы безблагодатность совершаемых сергианами священнодействий и таинств ("да сохранит всех нас Господь от такого помышления" — слова самого митроп. Кирилла).

В то же время митроп. Сергий и его Синод 6 августа 1929 года принимают постановление об отношении к священнодействиям, совершаемым "раскольничьим клиром". Приравняв всех, несогласных с церковными действиями митроп. Сергия, к обновленцам и григорианам, постановление, в частности, гласит:

"Таинства, совершенные в отделении от единства церковного... последователями быв. Ленинградского митр. Иосифа (Петровых), быв. Гдовского епископа Димитрия (Любимова), быв. Уразовского епископа Алексия (Буй), как тоже находящихся в состоянии запрещения, также недействительны, и обращающихся из этих расколов, если последние крещены в расколе, принимать через таинство Святого Миропомазания; браки, заключенные в расколе, также завершать церковным благословением и чтением заключительной в чине венчания молитвы "Отец, Сын и Святой Дух". Умерших в обновленчестве и в указанных расколах не следует хотя бы и по усиленной просьбе родственников отпевать, как и не следует совершать по их и заупокойную литургию".

Из всех церковных преступлений митроп. Сергия эта хула на благодать — несомненно, преступление самое тяжкое. За церковное инакомыслие (и не в вопросах веры — а в вопросах церковной политики!) митроп. Сергий лишал человека не жизни и свободы, но гораздо большего — он отлучал его от Самого Источника Вечной Жизни. И хотя "отлучение" это, несомненно, оставалось только на бумаге, это не уменьшает тяжкого греха митроп. Сергия, возомнившего, что Божественная Благодать подчиняется канцелярским указам.

С возмущением и скорбью пишет об этом митроп. Кирилл в своем втором письме к митроп. Сергию от 12 ноября 1928 года. После этого письма митроп. Сергий с Синодом принимает постановление о предании митроп. Кирилла архиерейскому суду и увольнении его от управления епархией. На запрещение в священнослужении митроп. Сергий на этот раз не осмелился.

В феврале 1930 года митроп. Сергий дал иностранным корреспондентам печально известное интервью, в котором заявил, что сообщения зарубежной печати о преследовании верующих и священнослужителей в России лишены какого-либо основания и представляют собой "клевету, совершенно недостойную серьезных людей". Выступления в защиту российских верующих, по его мнению, "должны быть осуждены всеми верующими христианами".

В 1931 году выходит в свет 1-й номер "Журнала Московской Патриархии" и первая статья в нем излагает аргументы в пользу принятия митроп. Сергием высшей церковной власти. Понадобилось два года для того, чтобы православное церковное сознание созрело для полного и исчерпывающего ответа на "экклезиологические построения" митроп. Сергия.

В июле 1933 года иерарх, не указавший свое имя (скорее всего, это был митроп. Кирилл, хотя некоторые предполагают, что авторство принадлежит митроп. Иосифу), написал митроп. Сергию письмо, которым опровергал аргументацию митроп. Сергия относительно "каноничности" его положения. Этот документ, несомненно, дошел до православных архиереев и был положен в основу позиции "непоминающих" (так называли себя те, кто возносил за богослужением только имя митроп. Петра).

Митрополит Сергий, уже не обращая никакого внимания на обличения и церковную деятельность "непоминающих", продолжал укреплять "Московскую Патриархию", как центр церковной власти.

27 апреля 1934 года Синод и присоединившиеся к нему архиереи (всего вместе с синодалами 21 человек) присвоили митроп. Сергию титул "Блаженнейшего митрополита Московского и Коломенского", т.е. фактически возвели его на Патриаршую кафедру.

22 июня 1934 года митроп. Сергий пошел еще на одно церковно-каноническое преступление: исполнил, наконец, требование советской власти, которое она предъявляла еще патриарху Тихону: запретил в священнослужении заграничных русских епископов.

27 декабря 1936 года, в связи с последовавшей 29.8/11.9 1936 г. кончиною в ссылке Митрополита Крутицкого Петра (Полянского) был принят "Акт о переходе прав и обязанностей Местоблюстителя Патриаршего Престола Православной Российской Церкви к Заместителю Патриаршего Местоблюстителя, Блаженнейшему Митрополиту Московскому и Коломенскому Сергию (Страгородскому)".

К началу войны 1941 года в Русской Православной Церкви было только пятеро епископов, включая самого митроп. Сергия. Остальные находились в тюрьмах и лагерях или были расстреляны. И тем не менее, с первого дня войны митроп. Сергий занял недвусмысленную патриотическую позицию. Через несколько часов после вторжения германских войск, он выпустил воззвание ко всей Церкви с призывом к защите Родины (перепуганный Сталин выступил с обращением к народу только на десятый день).