Ат.

ОТВЕТНОЕ ПИСЬМО г. АТУ

В споре относительно термина и всех последствий "незаконнорожденности" имею указать моему почтенному оппоненту следующее:

1) Термина и его всех последствий, имущественных и правовых, я не стал бы оспаривать, если бы в Европе и у нас существовал только гражданский брак. Термин этот существовал у римлян и существует сейчас у евреев: но у последних заключение брака или вступление в брак не составляет таинства, а чисто и строго юридическое событие. На этой почве, если на нее переносить вопрос, я все свои предложения беру назад, но, не пытаясь никого убедить, я сохраняю тогда про себя и для себя убеждение, что "таинства брака", "брака как религиозного таинства" в Европе не существует. Если есть и пока есть хоть один ребенок, именуемый "незаконнорожденным",  невозможно доказать живость и присутствие у нас этого таинства по следующей второй причине, на которую прошу обратить внимание, ибо она решает всю теорию вопроса.

2) Есть еда, сон и множество еще других физиологических действий или состояний. Конечно, вся жизнь наша таинственна  но в разной мере. Однако Церковь не возвела ни одно состояние или действие, духовное или физиологическое, например науку или вкушение пищи,  в "таинство" и только возвела в него одно половое прилепление: очевидно, по исключительной таинственности самого пола и по важности момента размножения. Но этот момент или, точнее, круг моментов при наличности всякого рождения  тот же; следовательно, как в гражданском браке могут быть дети "законные" и "внезаконные", так в круге учения о таинстве все дети суть равно "законные" ("в таинстве текущие"). Не могу не сослаться на мнение недавно умершего Т.И. Филиппова, государственного контролера и эпитропа Гроба Господня, человека крайне старого закала и строжайшего ригориста в сфере канонических вопросов. В открытом "Письме к Ивану Федоровичу Нильскому" ("Сборник Т. Филиппова", СПб., 1896, стр. 174240), профессору С.Петербургской Духовной академии, он делает тончайшее исследование разных сторон брака и высказывается против того, чтобы "священнословие" или венчание составляло абсолютно требуемую органическую часть таинства: "Если в истории истинной Христовой церкви действительно было такое время, когда вполне правильные в смысле церковном браки (... греч.) составлялись единым соизволением без священнословия или венчания, а между тем такого времени, когда бы брак в церкви не почитался за таинство, никогда не было, то отсюда вывод ясен и вопрос о безусловной (курсив автора, раньше  мой курсив) невозможности брака как таинства, без священнословия  решается отрицательно" (стр. 198). Филиппов приводит в длинном ряде историческоканонических доказательств следующий разительный пример из законодательной практики наших дней: когда еврейская или немецколютеранская семья, состоящая из мужа, жены и детей, переходит в православие, то отношения членов этой семьи считаются законным православным браком без требования, чтобы они повенчались в православной церкви. Крещение соделало таковую еврейскую семью православною; но что соделало православнохристианским их брак? Очевидно, не еврейское венчание, а только простой факт супружества, совершенно равно качественный и равно количественный нашим нелегальным семьям, если, оговорюсь,  они честны, верны и чисты.

К рассуждению покойного Филиппова я прибавлю одно указание, которое не замечается, а оно бьет в глаза яркостью. Есть понятие "симонии", или взятие денег за сообщение даров Св. Духа. В Церкви это считается страшным грехом. Поэтому священнику никогда и в голову не может прийти обусловить, и притом в точной сумме, предварительно плату за крещение, причащение или исповедь. Но за венчание плата обусловливается, и это было всегда и везде, не возбуждая вопроса. Совершенно очевидно, что у духовенства самого существует сбивчивость представлений о венчании, и если оно не колебалось брать предварительно и в точности определенной сумме плату за него, и никем никогда в этом сверху, иерархически, не было остановлено,  то ясно, что по всеобщему представлению его самого в венчании не сообщается даров Св. Духа и оно не есть таинство. Между тем догмат о "бракетаинстве" неискореним и ежеминутно ярок в православном; и, не содержась в венчании (иначе  симония), он, очевидно, содержится в тайне фактического рождения и супружества.

3) Совершенно бесспорно, что таинство брака в Бытии, 2, и в Еванг. Матф., 19, основано было реально и дано человеку к реальному вкушению; и сие реальное таинство и реальное его вкушение, очевидно, и составляет ядро его.

4) В словах св. Иоанна Златоуста, авторитета достаточного, центр и существо таинства брака указуется в таинственной половинчатости полов в человеке: "Велика единого сила! Премудрость Божия единого разделила на двух вначале и, дабы показать, что и по разделении пребывает един, не предоставила единому быть достаточным к рождению. Итак, не един, кто еще не соединен, на полединого. И известно, что не детворит он, как и прежде. Видишь ли существо тайны? Бог сотворил единого из единого и, опять двух таких сотворив единым, творит единого (т.е. ребенка), так что и ныне от единого (т.е. соединенного в половом акте ) рождается. Ибо жена и муж не два человека, но един " ("XII Беседа Иоанна Златоуста на 4ю главу К Колоссянам ").

5) Даже в Кормчей, где содержатся законы церкви о браке, о форме заключения его и обряде даже не упоминается в определении брака. Но возможно ли, чтобы в определение не вошла существенная часть определяемого? Вот эта формула: "Брак есть мужа и жены союз и общий жребий на всю жизнь, общение божественного и человеческого права" (гл. 48).

6) Самый термин "таинство венчания " совершенно отсутствует в богословской литературе, и необходимо переделать все определения брака во всех богословских курсах  что в XIX веке уже поздно,  чтобы отождествить "таинство брака", т.е. "двух в плоть едину" с собственно благословением этому браку. Сочетаются муж и жена; но когда и через что (в венчании)? Ведь ничего физиологического в венчании не содержится: а исключать физиологию из брака, кровь, семя и пол,  значит разрушать (раздирать) все Писание о браке, где только о поле, непременно о мужчине и непременно о женщине, и говорится при этом.