Можно ли также признать справедливым, что одним из этих "незаконнорожденных", без малейшей с их стороны заслуги и лишь в награду их родителям за вступление в брак, восстановляются все права, наравне с детьми, в браке рожденными, между тем как 99 из 100, даже в тех случаях, когда их родители  или вследствие невозможности, или вследствие запрещения законом вступить в брак  искренно готовы наделить своих "незаконнорожденных" детей и своим именем, и своими правами,  закон 12 марта в одних случаях, безусловно, этого не дозволяет, а в других, в высокой степени и ко вреду детям, ограничивает права родителей!

Так, например, нельзя узаконять детей, рожденных от прелюбодеяния. И даже в тех случаях, когда их отец или мать пожелали бы усыновить этих детей, то и тогда закон 12 марта, отказывая этим детям во многом, лишает их права даже наследовать не только потомственное дворянство, но и потомственное гражданство.

Давно прошло то время, когда потомственному дворянину присвоено было исключительное право владеть людьми, как своими рабами. Подобное право, понятно, только и могло быть даваемо, по крайней мере в принципе, людям, отличавшимся своим благородством, которое способно было служить для государства надежным ручательством за судьбу людей, отдававшихся им в рабство. Но в настоящее время, когда правом рабовладения пользоваться уже никто не может, когда потомственными дворянами могут стать люди не только "неблагородные" по рождению, но и не получившие ни воспитания, ни образования, а, может быть, даже и "незаконнорожденные", как, напр., чиновники, выслужившиеся из писарей или фельдшеров и награжденные орденом Св. Владимира за усердие к письмоводству и делопроизводству, а, вернее, за холопское подобострастие и уменье угождать начальству; или же потомственное дворянство дается разбогатевшим мужикам за их денежные пожертвования;  ввидуто всего этого, придавать второстепенным правам, сопряженным с потомственным дворянством, столь важное значение, чтобы званием этим не имели права пользоваться вне брака рожденные дети потомственных дворян, усыновляемые своими родителями,  очевидно, лишено всякого основания!

Не менее суровым является и закон, не дозволяющий родителям, имеющим своих детей, усыновлять чужих (на самом же деле своих, но рожденных от прелюбодеяния), хотя бы и муж, и жена этого желали.

Найдет ли себе строгое оправдание и закон, дозволяющий усыновлять чужих детей (а в действительности и наичаще своих "незаконных") и разрешающий передавать им права потомственного дворянства,  но лишать их права на родовое наследство, даже и тогда, когда отец или мать не имели других детей?

Закон имеет здесь, конечно, своею задачею охрану имущественных прав детей, в браке рожденных, и вообще кровного родства; но подобное вмешательство в права родителей по отношению к детям могло бы иметь основание лишь при предварительном признании их неправоспособности, вследствие ненормальности их рассудка. Если же к тому повода не имеется, то нельзя не согласиться, что не дело законов гражданских вторгаться в имущественные права родителей и усыновителей*. Не дело, потому что закон этот, порождая собою недобрые чувства и у родителей, и у детей, рожденных от прелюбодеяния и которых эти родители желали бы признать равноправными со всеми другими своими детьми,  он порождает и ухищрения к тому, чтобы теми и другими средствами обойти суровый закон, с которым не может примириться чадолюбивое сердце отца и матери.

______________________

* Конечно. Считают в моем кошельке. В сущности, корень всего не в гражданской стороне, а в "прелюбодеянии"; но что тут "прелюбодей боится прелюбодеяния", очевидно из того, что из вновь составленного проекта "Уложения" исключена даже статья прежних законов, карающая за скотоложество,  но оставлены все статьи, карающие за бесцерковное сожитие. В. Рв.

______________________

VII. Невзирая на все мое идолопоклонство перед Л.Н. Толстым и на полное согласие мое с большинством его мнений по вопросу о браке, я, тем не менее, не нахожу возможным согласиться с Л.Н., что вступившие в брак, что бы ни произошло между ними, не только должны оставаться навсегда неразрывно связанными, но даже обязанными один другому всегда давать и удовлетворение физическое...

Согласиться с таким безусловным требованием мне казалось бы совершенно немыслимым как в силу психологических, так и в силу физиологических причин, и притом, все равно, будет ли речь идти здесь о людях с более или менее высоким нравственным развитием или же о таких, которые ищут в браке главным образом удовлетворения полового инстинкта.

Что касается первых, то спрашивается: если, с летами, один из супругов впал в порок, который вызвал к нему заслуженное презрение или отвращение другого супруга, то на какую же иную, как не глубоко оскорбительную и унизительную, роль должен обрекать себя этот последний, если уважение его к своему человеческому достоинству не способно быть подавленным, как у большинства животных, половым влечением? При таких условиях не лучше ли им развестись, чем дать разжигаться взаимной ненависти?

Что же касается второй категории супругов, то и здесь отвращение, и ничем не примиримое, может быть вызвано у супругов и физическими их недостатками, врожденными или приобретенными.