В только что появившейся 10й книжке "Веры и Разума" напечатана речь высокопреосвященного Амвросия, архиепископа Харьковского "О практической борьбе христиан с современными заблуждениями и пороками". В речи этой, обращенной к ученикам местной семинарии, сделан обширный обзор религиозных и нравственных нестроений в нашем обществе, и будущие священники призываются к практической борьбе с этими нестроениями. Кроме разных сектантских брожений автор указывает и резко порицает так называемую равноправность женщин и стремление их к высшему образованию, светские удовольствия, распущенность семейной жизни и практикуемую в обществе свободу чувств. В речи этой, однако, есть слова, которые поддерживают женщину в самом дорогом ее призвании: "Права женщины дарованы ей от Бога при ее сотворении  быть помощницею мужа: Сотворим ему помощницу по нему (Бытия, 2, 18) и нарождение и воспитание детей: Раститеся и множитеся, яко та есть мати всех живущих (стр. 621). Так говорит архипастырь. Мы подчеркиваем в них слово "право", конечно,  право изначальное, основное, не могущее быть отнятым. В длинных прошлогодних спорах о так называемых незаконнорожденных детях мы, в сущности, и основывались на том, что никем и никогда у женщины не могут быть отняты, фактически, идейно или законодательно, два этих коренных ее и богозаветных права, и только мы не сумели в свое время найти термина, формулы. Нужно говорить именно о "праве", каковое, при огромном в обществе развитии старого девства, сведено к нулю, к фикции: о праве каждой женщины и при всяких обстоятельствах становиться "помощницею мужа" и "матерью и воспитательницею ею рожденных детей". Мужчины испорчены и перестают жениться: но это расстройство брака с мужской стороны никак не может кассировать женское призвание, которым поддерживается самое существование рода человеческого. Преосвященный коснулся и этой стороны. "Нельзя без скорби слышать от матерей семейств ответ на замечание  пора вам отдавать дочь замуж: "За кого ныне отдать? Что за женихи! Отдать на погибель". С другой стороны, нельзя без глубокого негодования слышать от распущенных молодых людей ответы на совет  пора вам жениться: "Это  лотерея". Т.е. что они свободны вести беспутную жизнь, потому что невесты тоже небезупречны. Они считают себя даже свободными от труда поискать достойную их невесту" (стр. 637638). Так говорил оратор. Последние слова попадают прямо в вопрос о разводе: брак стал или, точнее, всегда и был без развода  лотереею, где проигрыш возможен, а выигрыш ничем не обеспечен. Ибо если тщательнейший выбор монархом министра не есть непременное обеспечение удачи выбора, то и жених, сколь бы тщательно ни выбирал невесту, может ужасно просчитаться в оценке ее нравственных качеств; а раз став мужем, навсегда должен остаться с таковым "министром", недобросовестным, не исполняющим никаких обязанностей, беспутным. Равно и жена, без прав развода, не обеспечена ни от жестокости мужа, ни от его беспутства. Это и породило с обеих сторон страх брака, избегание брака и легкомысленный образ жизни одного пола и невольное старое девство другого, поведшее к умножению незаконных рождений. Нужно стараться об умножении браков, о развитии семьи, т.е. надо лотерею с проигрышем заменить лотереею только с выигрышем: к этомуто и сводится вопрос развода, имеющий целью не разрушить хотя бы единую семью, а сохранить, в случае несклеившейся, неудачной, окончательно погибшей семьи, право за человеком (как мужем, так и женою) еще другой раз попытать счастья в семье. У всех на глазах множество примеров, как разведенные и вновь вступившие в брак живут долгою счастливою и прочною семейною жизнью. Но теперь это редкий и страшно дорогой и страшно трудный случай, а он может быть частым. Бросить же жену никто и теперь не мешает мужу, равно никто жене не мешает бросить мужа. Они это и делают без всякого препятствия, но только для чегото сохраняют ненужные им права на другую "половину себя" и не получают нужного им права на вторичную семейную жизнь и, становясь в холостое положение, беспутничают и растят проституцию. Уголовная хроника богатеет, полиция получает предмет забот, нравственность падает. Семья сокращается, кафешантаны растут. Кому это нужно? И государство, и церковь в проигрыше, как и всегда они в проигрыше, где страдает или где неуклюже поставлена семья. Удержать от фактического разъезда наши законы еще никого не удержали, ибо если мучительно жить в одной квартире с глубоко неприятным человеком, то что сказать о близости мужа и жены на почве уже сложившегося взаимного нравственного отвращения? Это  пытка, от которой и бегут "в разъезд", никаким законом не запрещенный, да и не могущий быть запрещенным, ибо никто не может уследить и расследить, как, почему и для чего муж и жена живут в разных городах. Разъезд меняет муку на равнодушие, на спокойствие, на беспечальный и "беспроигрышный" флирт. Ясно, что здесь одно спасение  в новом браке для обоих, уже испытанных и умудренных страданием людей. Было бы нетрудно собрать статистику вторых, после развода, браков, и их длительности и даже счастья. Впрочем, простые наблюдения обывателя показывают, что именно такие браки бывают длительны и счастливы.

Вот в каких целях, а не в целях разрушения семьи, настаиваем мы на разводе. Достаточно духовенству нашему энергично оценить положение вещей, и оно первое проведет вопрос о реформе процесса развода. Ибо, повторяем, где счастье семьи, там и выгода церкви. Нет у нее лучших и горячейших молельщиков, чем дети, отцы и матери. Посему всякое превращение девушки в матерь должно бы быть радость церкви, и всякое превращение праздно гуляющего мужчины в отца  опять же радость церкви. Это и должно быть фундаментом всех суждений о разводе.

Напрасное обременение (о вторых и третьих браках)

В высокой степени важно, чтобы практические, жизненные шаги людей имели под собою почвою убеждение твердое и последовательное, а не эклектическое и колеблющееся. В видах этого позволю себе высказать некоторое пожелание в связи с недавним распоряжением Св. Синода, о коем сообщено в январской книжке "Веры и Разума", о ненужности впредь испрашивать особое разрешение епархиального архиерея для венчания мирян третьим браком. Пожелание относится к эпитимье, которая, однако, налагается на новобрачного или новобрачную, смотря по тому, который из них вступает в третий брак. Случай третьего брака вообще есть явление крайне редкое, и мне за 47 лет жизни привелось знать только два таких случая. Один  в Петербурге; это был брак 45летнего, чрезвычайно крепкого, моложавого многосемейного (имел уже несколько внуков) торгового человека. Ныне покойный, это был безукоризненнейший человек во всех отношениях, сохранивший и в третьем браке живую связь со своими многочисленными детьми от первого брака (от второго у него не было детей). Среди бесед, патриотических или религиозных (он был очень религиозен, но без ханжества, а здоровым русским чувством), он нетнет, бывало, и остановится, вспомнит о своем третьем браке и глубоко кается. Здесь я и вижу действие эпитимьи, налагаемой на троебрачных. Но доскажу о другом известном мне случае троебрачия. Это был инспектор провинциальной гимназии. У этого от первых двух браков не было детей, и кончились оба они рано и скоро. Человек крайне определенный и положительный, любитель хорошего пирога в воскресенье, хорошего винта вечером, артистрегент, отлично организовавший гимназический хор и всегда стоявший сам на клиросе, душа общества и любимец клуба, едва ли он был когданибудь романтически и "сумасшедше" влюблен. Он с большим сожалением вспоминал о второй жене, умершей рано в чахотке, и, как помню, не выносил запаха мускуса (цветок), по воспоминанию о мускусе, который ей давали перед смертью. О первой жене воспоминаний я от него не слышал. Дети были у него только от третьего брака, чтото человек пять или шесть, мальчики и девочки, и как одни, так и другие отлично учились, а в домашних играх, как теперь помню, были неистощимо изобретательны. Многодетная и отличная хозяйка, хотя тоже любительница вечерком сесть за карты, третья жена его была отличная барыня. А когда сам он помер, чтото около 55 лет, то его глубоко жалел весь город и вся гимназия, как отличного русского человека. Вот случаи третьего брака, кроме которых я не встречал. Оба брака были, что называется, "хозяйственные" и произошли просто из чувства запустелости, которое образуется в доме без хозяйки. Многие и едва ли худшие люди прямо не переносят мертвенного молчания вокруг себя, вымороченности, не могут жить без детской возни и жениных хлопот. В жизни и смерти Бог волен, и в ранней смерти и вообще неудаче двух первых браков оба мои знакомые были ни при чем.

Оставалось жизни одному и другому еще лет на двадцать: и, конечно, ее прилично было провести семейно, а не коекак, не в холостом безобразии. Если по каноническим правилам не возбранен брак и не сопровождается эпитимьею в 60летнем возрасте, хотя именно это есть нравственно сомнительный брак, то какое есть основание для эпитимьи брачащегося, когда ему 4045 лет? Троебрачный всю жизнь свою прожил честною семейною жизнью; напротив, нужно принудить себя к обману, схитрить, сфальшивить, чтобы сказать и подумать о человеке, 59 лет прожившем холостою жизнью и вступающем 60ти лет в первый брак, что теперь он впервые готовится узнать женщину, а что до этого времени все 59 лег он находился в состоянии Адамовой невинности. Однако мы замечаем, что на таковых старых жениховхолостяков эпитимья не накладывается. Но эпитимья на троебрачных, которые никогда и никого не погубили и, только вступая в третий брак, показывают, что они нисколько не разочаровались в семейной жизни во время прежних двух браков и, следовательно, прожили в них хорошо и счастливо, какой же она имеет смысл? Очевидно, в эпитимье содержится упрек вступающему в брак и почти нежелание, неохотное желание повенчать его. Очевидно, этот человек, собирающийся третий раз жить семейно, совершенно не переносит внесемейных отношений к женщине, и за это его надо хвалить, а не порицать. Да и похвалы он достоин, ибо, на протяжении всей жизни узнав только трех женщин,  он невиннейший Иосиф сравнительно с толпами, с сонмами пожилых веселящихся холостяков. Ведь напрасно было бы тут прикидываться неведущим и делать вид, что предполагаешь, будто эти холостяки  девствуют. Конечно, они развратничают напропалую, и никакой ответственности, ни даже "законному" упреку не подлежат. Третий брак и есть пример, урок, редчайший и случайный, но поучительный, что нельзя касаться женщины иной, чем своя жена, и иначе как в правильной семье. Обращаясь к основаниям эпитимьи, мы не находим никаких. В Евангелии умолчано, сколько раз можно вступать в брак. Но косвенный ответ на вопрос там есть. Это  беседа Спасителя с самарянкою. На слова Иисуса, вне целей беседы сказанные: "Поди и призови своего мужа",  она сказала: "Господи, у меня нет мужа".  "Это правду ты сказала: ибо ты имела пять мужей, и тот, которого теперь имеешь, не муж тебе". И нет дальше глагола: "оставь этого, с которым теперь живешь" или: "ты много грешила в прежней жизни". Мы этим и воспользоваться можем ввиду отсутствия других текстов. Ибо в Кане Галилейской Спаситель не высказал о браке никакого слова, и, однако, самое Его присутствие здесь принято нами за освящение, за "благословение", за дозволение. Но насколько ярче беседа Его с самарянкою! Если в Кане Галилейской одно присутствие Его освятило, то и здесь Его беседа освящает же. А что Он не упрекал самарянку и не сказал: "Ты грешила " или "не согрешай впредь", то это, казалось бы, устраняет возможность упрека или эпитимьи и с церковной стороны. Между тем покой и твердая совесть есть важное условие счастья семейной жизни. Ибо не можем мы глагол священника выслушивать без трепета: и этот трепет останавливает, вероятно, многих несчастным образом ранних вдовцов; оставляет вне семьи много почтенных девушек и вообще есть причина разнообразного несчастия и дурных нравов общества. Ибо всякая холостая жизнь человека без монашеского специального призвания (особый глас Божий) невольно бывает грязна и разрушительна для общества.

Опыт самозащиты

Гн Скальковский, в рождественских шутках за прошлый и за нынешний год, приписывает мне намерение "упразднить брак" и вернуть благочестивых соотечественников к нравам радимичей и вятичей, которые "умыкаху жен", или обитателей Сахалина, которым на время дают казенную жену. Причем дети в том и в другом случае бросаются на руки государства. Так как подобное мнение обо мне и моих взглядах на брак, высказанных на страницах "Нов. Вр.", мне случалось читать и в серьезной форме, в газетах, журналах и даже целых брошюрах, то я нахожу полезным, для восстановления доброго своего имени, сказать несколько слов о той стороне брака, которой вообще специально не касался: именно  о формальной, как юридической, так и обрядовой.