Я никуда не уеду.

 Тото, мы все уезжаем. Так вы уж посмотрите за гимназиею. "Смотр" состоял в том, чтобы гимназия (здание) никуда не убежала. И летом он тоже каждый день приходил в гимназию. Посидит с час. "Все исправно?"  "Все исправно". И уходил.

Другое воспоминание о нем  мое собственное. Я видел его в Москве, уже инспектором гимназии. Пришел я на Рождество.

 Ну как, Франц Францыч, вы справились с учениками в такой людной гимназии?

Он улыбнулся.

 У меня метод. Я справился у помощника классного наставника о фамилиях всех учеников, при распределении их по партам: как фамилия у первого, положим, справа, у второго  слева, на третьей скамье с конца и т. д. И записал на бумажку. Сижу на кафедре, и бумажка под руками. Ученик разговаривает, и это  первый мой урок. Я смотрю на бумажку (место и фамилия) и говорю резко:

 Колесников, не разговаривайте.

Он поражен. Конечно,  он поражен! И все поражены, потому что ведь урокто первый и я их в первый раз вижу. В первый раз вижу, и они видят, что я их всех знаю".

Он улыбнулся. Я действительно был поражен. Теперь жена. Хорошенькая чешка или русинка. Полненькая, и с какимто задором в лице. Чтото обаятельно милое и веселое: какаято ласка, даже к кошке, случайной в комнате, обращенная, не только к гостю. Она не безукоризненно (с запинками) говорила порусски, и это сообщало ей прелесть иностранного. У них жили пансионерами ("нахлебниками") ученики 68го класса, т.е. начинали с 6го, и кончали гимназию. Мне говорили, но тогда я не верил (не обращал внимания), что она  только ожидала, когда муж уйдет на педагогический совет: таковой бывал в неделю раз, а так называемые "советы за учебную четверть" тянутся с семи до часу (ночи). Нахлебников было немного, 34, но это  как теперь вспоминаю,  были первые красавцы гимназии. Уж такой подбор был, или так удавалось.

Насколько муж был уныл, настолько она оживлена. Нет ни хохота и вообще ничего веселого, но она както цвела счастьем. Чтото бесконечно удовлетворенное было в складках губ, в ямках щек. Отмечу еще, что не красавица  она была очень хороша чудесной телесной чистотой и абсолютным отсутствием нахальства, задора, ухаживания за вами, нескромности. Мадонна не мадонна, а для учительницы  хоть куда. Помощник попечителя очень оценил таланты ее мужа и после ревизии N. гимназии сейчас же (т.е. к концу этого учебного года) назначил его инспектором (повышение) в Москву. Как инспектор, он получил казенную квартиру в той самой гимназии, где имел квартиру и помощник попечителя. Когда я пришел к товарищу на Рождестве,  звонок, шум и вдруг входит "высшее начальство".

Я его хорошо знал. Это был и мой директор гимназии, попавший за действительно огромный практический дисциплинарный ум в помощники попечителя. В это время он был уже лет 62, гигантского здоровья, не толстый, а какойто налитый кровью, весь красный.

Я почтительно сел поодаль. Кр тоже поодаль. "Где же дети, где же дети ваши?" (у него была чудная дикция). Девочка 13 лет (удивительно угрюмая, очень хорошенькая, начало пушкинской Татьяны) вышла. Он посадил ее на колени. Мама  щебетала.

 Как он к вам попал?  спросил я по уходе его.

 Да он во втором этаже, прямо под нами.