Понятно, что при таком богословствовании автору чрезвычайно легко доказать необходимость самой широкой свободы развода. Если "с грехом все умирает в таинстве", а под грехом разумеется грех "в какой угодно форме  злобы, презрения, неуважения, мысленной неверности", то, очевидно, "длительность" брака чрезвычайно мало гарантирована. А как только она прекращается, развод необходим, по мысли г. Розанова, чтобы сохранить святость таинства брака.

"Из самого понятия о непорочности вообще всех таинств следует развод",  говорит он. Теперь наш брак, по мнению г. Розанова,  это "миазматическая клоака, потому что именно порок есть закон его (?!), это  удивительное и исключительное жилое место, где никогда не открывается форточка, окно, дверь, труба"... "Узкие ли это двери чистой жизни? Увы, широчайшие ворота всякого порока". И это все  от недостаточной свободы развода. "Кто же не знает, что в католических землях развод не существует и что семья в них умерла, полторы тысячи лет проборовшись с постоянным внутренним самоотравлением". То же грозит и нашему браку...

Насколько верны несдержанно резкие отзывы г. Розанова о современном браке и насколько правдоподобно предсказание о будущей печальной судьбе его, предоставим читателю судить самому*,  с своей стороны мы имеем в виду коснуться догматических воззрений его на таинства вообще и на таинство брака в частности. Здесь, однако, как и в начале изложения его воззрений на нравственную основу брака, нам приходится прежде всего распутать уже указанное нами противоречие и определить истинный смысл того, что желал сказать г. Розанов относительно положения, какое занимает человек во всех других таинствах, кроме таинства брака: является ли он в них "пассивным", "древком, по которому течет таинство церкви", как выражается г. Розанов, или он есть активный деятель, поскольку от него всецело зависит "длительность" каждого таинства?...

______________________

* Интересно. Автору даже не любопытны фактическое состояние семьи, фактические возможные судьбы ее. Умертвив "страсти", он бросает ими вытканную семью как ненужную ветошь, выжатый лимон: "На что мне эта дрянь". И он вместе с тем  владыка брака; он это чувствует; отсюда его тон. Но, читатель, оцени: где же совесть? и как понятны становятся судьбы фактического супружества в Европе, пробившегося 2000 лет в руках таких заботливых властителей. В. Рв.

______________________

Судя по тому, что последнюю свою мысль г. Розанов поясняет примерами таинств крещения и евхаристии,  потому что это  именно последняя его мысль, и, наконец,  потому, что он не указал (и не мог указать, конечно) существенного отличия таинства брака от всех других таинств, мы думаем, что эта мысль и есть его истинная мысль, предположение же его, что во всех прочих, кроме брака, таинствах человек  "древко"... и проч.,  есть не более, как случайно вырвавшаяся, неудачная фраза, вызванная, быть может, только наивным желанием провести "почти открытие" в догматической области. Человек есть активный деятель во всех таинствах  вот мнение г. Розанова, соответствующее всему содержанию его богословского рассуждения*.

______________________

* Священник претворил хлеб и вино и причастился сам: таинство евхаристии произошло. Но муж соделывается таковым через жену, обратно и дева женою становится через мужа, и по сей соотносительности друг с другом они и активны. У мудрых евреев брак не совершился, не заключился без разрушения девства; но при нашем оскоплении брака, "что и составляет отличие христианского брака от брака иных народов",  и возможны случаи, как рассказанный выше гжою Сн: муж после венца уехал от девы, развратничал на стороне, и, вернувшись к повенчанной деве через две недели, заразил ее siphilis'oм; на ее же жалобы, что тут брака нет, а есть черт знает что,  ей ответили, что, напротив, полный брак совершился и его теперь расторгнуть нельзя, ибо "мы уже все совершили", "проговорили все слова", а что касается до вас, мужа и жены, то что нам до вас, хоть бы вас совсем не было, не в вас дело, и ни малейше брак не заключается в соотношении мужа и жены". Такието чудовищности и заставляют поворотить вопрос: именно в муже и жене все дело, и им и для них дан брак как размножение; а вы, жестокие словесники, только стоите около брака, но брака не совершаете (пассивны). В. Рв.

______________________

Сама по себе эта формула еще не заключает, конечно, в себе ничего несогласного с учением Церкви. И Церковь учит, что Бог, украсивши человека высоким даром свободы, и в самых даже таинствах, где Он непосредственно действует на человека Своею благодатию, не нарушает ее, предоставляя самому человеку употреблять даруемую ему благодать в пользу себе или во вред, во спасение или в погибель. В этом смысле человек в таинствах является действительно "активным", а не "пассивным" ("древком"), но не в таком смысле понимает это г. Розанов. Как ясно из приведенных его рассуждений, то, что человек в таинствах "активен",  значит, что  1) пассивной силой является в них Божественная благодать (это особенно ясно из рассуждений его о таинстве брака) и 2) что от человека исключительно зависит "длительность" действия таинств. Первая мысль неправильна, вторая  и неправильна, и весьма опасна.

1. Первая мысль противна самому понятию о благодати. Благодать есть сила Божия  сила Бога живого и всемогущего,  как же можно ей усвоять значение пассивной*? Только уподобляя благодать какойлибо материальной силе, вроде пара, электричества и т. д. (вспомнив фразу г. Розанова: "человек есть древко, по коему течет таинство церкви"...), можно утверждать подробное... Если некоторые вероисповедания, напр. римскокатолическое, и подозреваются в смешении (хотя и не в столь, конечно, грубом) чувственного с духовным в понятии о благодати, то православное учение чуждо этого упрека. И с его точки зрения, в деле освящения человека чрез таинства Церкви, Божественная благодать не только не может иметь значение пассивное, но и более того  ей, несомненно, свойственно преимущественное  и, следовательно, более активное значение, чем самому человеку, потому что во всяком совместном действии более активная деятельность принадлежит стороне сильнейшей, а не слабейшей. Многими свидетельствами Св. Писания можно подтвердить эту мысль (своего мнения г. Розанов, конечно, никаким св. авторитетом не считает нужным подтвердить), но мы ограничимся одним выразительнейшим: Бог, говорит ап. Павел, производит в вас (христианах) и хотение и действие** по Своему благоволению (Филип. II, 13  ср. Ев. Ио. XV, 45; Римл. VIII, 26; I Кор. III, 77,1 Сол. V, 26; Евр. XIII, 2021; и др.). 2. Переходя к разбору мнения г. Розанова о "длительности" действия таинств, нельзя не отметить обнаруживаемой им при этом крайней развязности в суждениях. "Длительность" действия таинства зависит, по его мнению, от человека,  длится действие таинства  "до первого греха". Г. Розанову отлично, например, известно, когда действие таинства крещения прекратилось для Вольтера: "В Вольтере оно кончилось, когда он сел за "Pucelle", когда писал "Кандида" или "Sur le desastre de Lisbonne". "Отвергнут Промысл (sic),  и нет более действия крещения"***... Но известно ли нашему автору, столь далеко проникающему в область тайн божественных, значение таинства крещения по учению Церкви? Должно сильно в этом сомневаться. В таинстве крещения человек, по учению Церкви, очищается от всех грехов: и первородного****, и личных, содеянных до крещения*****, и рождается в новую духовную жизнь. Что же хочет сказать г. Розанов? То ли, что Вольтер, севши за свои ужасные романы, вновь стал виновным в первородном грехе?... Но это  нелепо. Или  что он умер духовно? Но вот что говорится в Послании Восточных Патриархов о православной вере: "Как при естественном рождении каждый из нас получает от природы определенный вид, образ, остающийся с нами навсегда, так точно и при духовном нашем рождении таинство крещения полагает на каждого неизгладимую печать, которая остается на крестившемся всегда, хотя бы он после крещения наделал тысячу грехов или даже отвергся самой веры " (гл. 16). Да следовало бы и то еще знать нашему автору, что, доколе человек жив телесно, нельзя говорить и об его смерти духовной, ибо и на смертном одре отчаяннейшие грешники обращаются иногда к Богу (как, говорят, и было именно с Вольтером), свидетельствуя тем, что семя жизни духовной не умирало в них******.

______________________

* Священник меня причащает: я  пассивен; но перед священником я и невеста венчаемся: мы активны . Брак "во образ отношения Христа к церкви": так можно ли же сказать, что священник относится к венчающимся, как Христос  к церкви? Конечно, не священник, а жених и муж относится к невесте и жене, как Христос к церкви: а священник только есть свидетель этого (пассивен)". В. Рв.