Протестанты вполне соглашаются с тем, что икона напоминает о Боге. Потому-то на молебных иконах надпись чаще всего пишется в звательном падеже: “Свт. Николае”, “Прсв. Богородице”. Эти надписи как бы подсказывают сердцу не только мысленно предстать пред первообразом, но и сотворить молитву. Это было одним из объяснений иконопочитания на VII Вселенском Соборе, который определил, что изображения должны быть везде - дабы чаще человек вспоминал о Спасителе и чаще молитвенно призывал Его. Таким образом, видим, что икона часто провоцирует рождение молитвы в душе верующего, и чем больше будет элементов, пробуждающих нашу молитву, тем лучше.

Зачем при молитве обращаться к Иерусалиму и храму? (3Цар. 8,48; Дан. 6,10). Моление пред образом обращено к Первообразу и приемлется Им. Именно это движение души, направленное к Богу, делает картину - иконой. Поэтому и воздавалось ковчегу Завета почтительное поклонение, что его присутствие устремляло сердце к Богу и порождало молитву. Что делает икону святыней? – наша молитва пробуждаемая ею. Следовательно, святость иконы находится не в ней самой, а вне её – в душе молящегося пред ней. Туда сходит Господь. Когда икона отделена от молитвы, если пред нею не молятся, а лишь украшают интерьер, то нет в ней никакой пользы, а значит и святости. Равно и святость Библии заключается не в корках переплёта, а тех чувствах, которые она рождает в душе читающего её. Если Библия стоит на полке для украшения – нет в ней никакой пользы. Это – бумага и краски. Но когда найдётся душа внимающая – та же книга становится святыней. Так и икона. Библия становится святыней не потому, что она о чём то информирует, а потому что рождает благоговение и молитву к Богу. Так и икона не прикрасами и разукрасами служит нам, а для рождения тех же чувств.

Никто не станет отрицать, что, даже глядя на звёзды или красоты природы, можно славить Сотворившего. Как многочисленны Твои дела, Господи! Всё сделал Ты премудро! (Пс. 103,24). Значит, можно глядя на земное, воспевать Небесное! И этот зримый путеводитель к Незримому Богу становится “мерзостью пред лицем Божиим” только тогда, когда люди поклоняются звёздам и стихиям вместо Бога, сотворившего их.

Итак, мы подошли к главному вопросу иконопочитания: принимается ли поклонение пред образом Самим Первообразом т.е. есть ли связь между ними? Одного из старейшин “Свидетелей Иеговы” я спросил: “А будет ли грехом, если к изображению Христа в вашем журнале дорисовать рожки, копытца и т.д.? Не согрешит ли нарисовавший против Самого Христа?” На что старейшина, поняв к чему я клоню, сказал: “Зачем же портить журнал? Он деньги стоит, и может пригодиться для проповеди”. Странный ответ, не правда ли? Слишком холодный, чтобы претендовать на подлинно-христианский, и слишком неестественный, чтобы казаться нормальным. Мать, целующая фотографию любимого сына не вызывает у протестантов отвращения. Ведь не к фотобумаге она изливает чувства, а к сыну. И традиционная православная формула о мысленном восхождении от образа к Первообразу в данном случае понятна и принимается протестантами безоговорочно.

В “Откровении” сказано, что в конце времён служители сатаны сделали образ зверя... и дано ему было вложить дух в образ зверя (Откр. 13,14-15). Если дьявол будет действовать через образ, то есть сообщать поклонникам свою силу, то неужели Бог не силен Своею благодатью действовать через Свой образ? То, что экстрасенс через образ (фото) может воздействовать на первообраз (человека), есть явное свидетельство возможности установления связи между образом и первообразом, метафизической связи. Да и как же этот “зверь” сможет воздействовать на христиан, если связи образа с первообразом нет?

Связь эта носит личностный характер. Что объединяет портрет с тем, кто на нём изображен? Одна и та же личность. Глядя на портрет, мы говорим: “Это Иван Иванович” и, глядя на самого Ивана Ивановича, говорим так же. Их вовсе не объединяют форма, вещество, цвет, объём, вес или даже внешние данные. Их объединяет тождество личности. У них одно имя. А имя - это указатель не естества, а личности. Василий Великий об этом говорит так: “Царём называем и изображение царя, хотя это и не два царя. Ибо власть не рассекается и слава не разделяется. Ибо как правящие нами начальства и власть одна, так и идущее с нашей стороны славословие - одно, а не многие, потому, что честь, воздаваемая изображению, переходит на первообраз”164.

Библия - это также совокупность образов, преподанных нам словами. И протестанты достаточно благоразумны, чтобы не заворачивать пирожки в страницы из Библии. В данном случае они почему-то признают связь образов с первообразами! Хотя если даже на Библию (книгу) посмотреть так, как протестанты смотрят на икону, то и это не более чем обычная бумага и краски. Да, икона писана символами, и протестантам непонятна, но ведь и Библия писана так же. И если она написана символами, нам непонятными (на непонятном нам языке), то от этого она не перестает быть Словом Божиим. Так и икона есть образ Бога, независимо от того, все ли это понимают.

Вернемся все же опять к негативной стороне отрицания метафизической или просто психологической связи рисованного с действительным. Если кто-либо из протестантов станет обижаться на то, что некто презрительно плюнул на его фотографию, то нарушит собственную убеждённость в абсолютной раздельности образа с первообразом. Не стоит обижаться! Оскорбление нанесено бумаге, краскам, но никак не тому, кто на ней изображён. А то, что попутно плюющий произносил ваше имя, так это тоже к вам не относится, он ведь не на вас плюнул! Если кому-то покажется приводимый ход мысли непротестантским, привожу слова Павла Рогозина: “Восточная Церковь... и поныне боготворит целый сонм “чудотворных икон”, служит иконам акафисты и молебны... поклонение иконам вошло в Церковную практику “с незапамятных времён”165. Мы не боготворим иконы, а поэтому не им служим акафисты и молебны и не им поклоняемся, а Богу. Определение: “служение и поклонение иконам” предполагает собой полное отсутствие того, о чем мы говорили выше: связи образа с первообразом.

А если протестанты правы и её действительно нет, то и поклонение ковчегу не более чем поклонение ящику и вышеперечисленные ляпсусы об оскорблении образа - нормальны. Однако Слово Божие говорит обратное. Бог не чуждается Своих образов. Он действует и даже чудотворит через рукотворные предметы, символизирующие Его Самого.

Древние, взирая на прообраз попрания сатаны (медный змей), спасались от смерти, а мы, молитвенно взирая на образ Поправшего - идолопоклонники?! Нелогично. По поводу медного змея протестанты возразят, что Бог тогда действовал через образ потому, что у израильтян была слабая вера в невидимое, и потому им нужен был этот “фетиш”, как выражается Рогозин166. Но тогда придётся признать и Моисея маловерным. Это ему сказал Бог: Я буду открываться тебе и говорить с тобою... посреди двух херувимов (Исх. 25,22), то есть тоже через видимый образ. Получается, что у любого протестанта вера в невидимое сильнее веры Моисея и Давида!

О чудесах от ковчега знает каждый, кто читал Ветхий Завет. Вспомним хотя бы о падении идолов в храме Дагона (1Цар. 5,1-12) или переход через Иордан, как некогда через Красное море (Нав. 3,5), обнесение ковчега вокруг Иерихона (Нав. 6,5-7) и так далее. А сколько чудес и исцелений от икон знает христианская история, начиная с первых веков и до наших дней. Но для протестантов чудеса от икон - это "более печальное заблуждение"167, чем само иконопочитание. Почему протестантам, словно атеистам, нужно доказывать, что Церковью не “приписывалось совершение чудес и исцелений”168 от икон, а они действительно случаются на самом деле?

Помимо вышеперечисленных примеров поклонения Богу перед ковчегом в Ветхом Завете на страницах Новозаветных мы также видим поклонение образу Бога невидимого. Дело в том, что всё поклонение Богу в Библии и в христианском мире - это поклонение через образ: невидимому Отцу через явленного Сына. Сам Христос есть образ Бога невидимого (2Кор. 4,4; Кол. 1,15; Евр. 1,3). Поклонение Христу приемлется ли Отцом? Вне сомнений! Ибо кто не чтит Сына, тот не чтит и Отца, пославшего Его (Ин. 5,23). Бога не видел никто никогда. Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил (Ин. 1,18). Человек Иисус явил образ - икону Бога. И этот Образ находится в теснейшей связи с Первообразом. Авраам видел не естество, а образ Бога, и, падши, поклонился. Бог принял это поклонение и вступил в завет с Авраамом. Значит, Богу угодно принимать поклонение, совершаемое через Его образы. “Честь, оказываемая Христу, принимается Отцом. Честь, оказываемая образу, восходит к Первообразу”169.

Благоговейное отношение к образу Христа мы видим и у самих протестантов. В частности, баптисты, почитая в обряде хлебопреломления170 хлеб и вино - символами (или иначе: образами, знаками) Тела и Крови Христа, весьма трепетно относятся к этим символам. Хлебом не крошат и, вкушая с вином, мысленно возносятся на Голгофу или тайную вечерю (кто куда, но в любом случае - ко Христу). Так, рукотворный образ Христа возводит баптиста к Первообразу. Почему же другого рода рукотворенные образы вызывают у баптистов прямо противоположные чувства? Не должно ли им пред образом Христа благоговеть так же, как перед образом Его искупительной жертвы? Почему образ Тела и Крови свят, а образ Самого Христа - идол?

О том, что и в новозаветное время, вплоть до времен антихриста у христиан будут в употреблении иконы, говорит апостол Иоанн Богослов, упоминая о лжеиконе зверя. А дьявол, как известно, как негатив, копирует во всем Бога. Сделали образ зверя (Откр. 13,14). Зверь выйдет из бездны не для того, чтобы прельщать язычников или еретиков, а, если возможно, и избранных (Мф. 24,24). Как же сможет его чудотворное изображение повлиять на христиан, если у них не будет вообще никаких изображений для поклонения?! Как можно прельстить иконой зверя того, для кого и икона Христа - мерзость языческая? (Иер. 7,30)? Если в конце времён “избранными” окажутся баптисты, то их никакими изображениями, даже самыми чудотворными не проймёшь! Если же силы зла пускаются на такую уловку, значит, истинные христиане - это те, в сознании которых будет жить благоговейное почитание чудотворных икон Христа. Итак, создание фальшивой иконы предполагает наличие подлинной. И указание на поклонение в конце времён образу зверя свидетельствует о том, что оно попытается подменить собой естественное для христиан поклонение образу Бога Истинного.