Иисус тоже говорил про то, что исходит из сердца, – это, быть может, «подлинные», но не слишком приятные вещи. Достаточно один раз вдохнуть свежий воздух иудаизма I века, чтобы разогнать смог поглощенного самим собой (и потому зараженного гордостью) поиска такой «подлинности». Когда последователи Иисуса попросили его научить их молиться, он не рассадил их по малым группам и не предложил им заглянуть в свои сердца. Он не сказал им: вспомните о своих переживаниях на протяжении жизни и узнайте, к какому типу личности вы относитесь, а также вступите в контакт с вашими сокровенными эмоциями. Как Иисус, так и ученики ясно понимали смысл вопроса: им было важно узнать, какими словами они должны, молиться. Иоанн Креститель дал своим ученикам такую молитву, то же самое делали и другие иудейские учителя, это же сделал и сам Иисус.

Так и появилась та молитва, с которой мы начали данную главу, и которая остается центральной молитвой христиан.

Так что отсюда следует простой вывод: нет ничего плохого в том, чтобы использовать чьи–то еще слова. Более того, если христианин никогда не молится «чужими» словами, здесь что–то не в порядке. Некоторые христиане на протяжении какого–то периода могут поддерживать молитвенную жизнь исключительно за счет своих внутренних ресурсов – так есть самоотверженные туристы (я встречал одного такого), которые способны ходить по горам Шотландии босиком. Но большинству из нас нужны ботинки – не потому, что мы отказываемся от самостоятельного путешествия, но именно потому, что мы в него отправляемся.

Сказанное выше имеет прямое отношение к одной конкретной проблеме. Сейчас во многих странах появляется все больше христиан, которые, хотя они того не замечают, пропитаны культурой позднего нового времени (той смесью романтизма с экзистенциализмом, о которой мы только что говорили) и думают, что это и есть христианство. Я хотел бы сказать этим людям: нет ничего плохого, ничего умаляющего христианство, никакой «праведности от добрых дел» в том, чтобы использовать слова, формы, молитвы или молитвословы, созданные другими людьми на протяжении многих столетий. Если мне необходимо найти собственные слова, если каждое утро необходимо придумать самому себе новую молитву, если мне кажется, что без таких новых слов я останусь духовно ленивым или обделенным человеком, – мне стоит задуматься: все это имеет прекрасно знакомый нам привкус гордости, желания «сделать по–своему» и, о да, «праведности от добрых дел».

Правильное чтение молитв может и должно быть знаком и действием благодати, поводом для смирения (когда я признаю, что кто–то другой выразил словами лучше меня то, что я хотел бы выразить) и благодарности. Как много раз я в сумерках (и в прямом, и в метафорическом смысле) с благодарностью читал в старом англиканском молитвеннике следующие слова:

Просвети нашу тьму, молим Тебя, Господи,

и по Твоей великой милости

защити нас от всех невзгод и опасностей этой ночи

ради любви Твоего единородного Сына

Спасителя нашего Иисуса Христа. Аминь.