согласно большинству гностиков, материальный мир не есть наш дом. Мы здесь в ловушке – в этих плотских телах – и нам нужно знать, как вырваться из ловушки […] Поскольку главная суть в том, чтобы дать душе возможность покинуть этот мир и войти в «великое святое поколение» – т. е. в божественную область, находящуюся за пределами этого мира – то воскресение тела есть самое последнее, что нужно Иисусу или кому–либо из его истинных последователей.93

И если конечная цель, согласно Новому Завету, полностью отличается от конечной цели, обозначенной в гностической литературе, то не удивительно, что и средства достижения этих целей тоже разные. Для самых первых христиан и великих учителей II века – таких, как Поликарп, Иустин и Ириней, – средством для достижения вечной жизни и воскресения был сам Иисус: не тот Иисус, что существовал в воображении гностиков, а Иисус, провозгласивший и олицетворивший собой царство Божье, наступающее на земле, как на небе, Иисус, отправившийся на смерть не для того, чтобы покинуть материальный мир, а чтобы спасти его, Иисус, восставший из мертвых, чтобы начать новое творение и править в нем в качестве истинного Господа. И, согласно взглядам самых первых христиан, к средствам, которыми Иисус спасает людей и изменяет их здесь и сейчас, чтобы они уже прикоснулись к новому миру и ждали завершения его создания в будущем, относится слово Евангелия, благодаря которому сердце и разум людей осеняется Святым Духом; к этим средствам относится вера в Слово, вера в познание живого присутствия Иисуса и его верховное господство; к этим средствам относится крещение, приобщающее людей к смерти и воскресению Иисуса и, стало быть, к сообществу его служителей; к этим средствам относится благочестие в повседневной жизни, приближающее осуществление нового творения в суровой физической реальности; а также к этим средствам может относиться и мученичество, значение которого такое же, что и страдания Иисуса на кресте, – чтобы, подобно распятому разбойнику, мученик смог оказаться вместе с Иисусом в раю и в конечном итоге смог сам испытать воскресение.

Но вновь для гностиков все это не имеет значения. Для них путь к спасению – альтернативному «спасению», т.е. бегству от мира, – состоит в знании, знании секретных сведений о мире и нашей собственной истинной сущности. Вновь процитирую Эрмана:

Для гностиков человек спасается не через веру в Христа или благонравные поступки [здесь Эрман путает учение Павла о «спасении» с его взглядами на «прощение», но нас это не должно отвлекать]. Вместо этого человек спасается благодаря знанию истины – истины о мире, в котором мы живем, о том, кто такой истинный Бог и, особенно, о том, кто такие мы сами. Другими словами, путь к спасению заключается главным образом в самопознании: в познании того, откуда мы пришли, как мы сюда попали и как нам можно вернуться на нашу небесную родину […] Для тех гностиков, которые являлись еще и христианами (многие гностики ими не являлись), именно сам Христос приносит с небес это тайное знание. Он открывает истину своим ближайшим последователям, и эта истина может дать им свободу.94

Другими словами, в рамках гностического учения была изменена не только природа спасения и способ его достижения. Была изменена также и фигура «Иисуса» или «Христа». Хотя Эрман здесь использует язык Иоанна («и познаете истину, и истина сделает вас свободными»95), «истина», которая, по предположениям гностиков, была открыта этим «Иисусом», очень сильно отличается от того, что предлагается в канонических евангелиях и других ранних христианских текстах.

Возникает вопрос: является ли «спасение» актом безусловной божественной любви и милости по отношению к тем, кого не за что хвалить, как эмоционально пишут об этом Павел и Иоанн? Или же это акт откровения, в котором показывается то, что уже имеет место, когда «открыватель» поверяет информацию о человеке, уже являющуюся истинной, а получающий информацию узнает, кто он на самом деле? В конце концов, представляет ли собой «спасение» всего лишь открытие собственной «звезды» и следование ей? Таким образом, можно констатировать, что под понятием «спасение» у ранних христиан и гностиков подразумеваются совершенно разные вещи. И в связи с этим встает вопрос: что происходит в наше время, когда ученые и популяризаторы не только делают такие тексты, как Евангелие Иуды, общедоступными, за что все интересующиеся Древним миром, должны быть им очень благодарны, но еще и настоятельно рекомендуют их как взгляд на Иисуса и христианство с новой и неожиданной точки зрения?

Разумеется, ответ частично заключается в желании издателей заработать деньги. Что бы вы предпочли: издать текст в виде научной монографии, которой библиотеки и ученые купят несколько тысяч экземпляров, или же издать его под громким рекламным лозунгом «наконец–то мы знаем правду!», и тогда книга попадет в списки бестселлеров? Но люди, имеющие отношение к проекту, это не просто Дэны Брауны с учеными степенями. Несомненно, они знают, что делают и что рекомендуют. Что в реальности они пытаются нам объяснить, и как нам следует реагировать на это?