- “Какой врач и каким лекарством так хорошо присоединил руку к суставу, и так скоро исцелил и оживил ее, как будто она и не было отсечена и мертвою?”

Иоанн не скрыл чуда и во всеуслышание сказал о нем:

- “Господин мой, Всемогущий Врач, услышав чрез Пречистую Свою Матерь мою усердную молитву, исцелил Всемогущею Своею силою мою рану и сделал здоровою руку, которую ты повелел отсечь”.

Тогда князь воскликнул:

- “Горе мне!

С этих пор без тебя и твоего совета ничего не будет совершаться в нашем государстве”.

Но Иоанн, упав в ноги князю, долго просил, чтобы он отпустил его от себя и не препятствовал ему следовать за Господом своим с теми иноками, которые отверглись себя и подъяли на себя иго Господне. Князю же не хотелось отпустить его, и он старался убедить Иоанна оставаться начальником над домом его и распорядителем всего государства. И был между ними долгий спор: один другого просил, один другого старался победить просьбой. С трудом Иоанн достиг своего: хотя и нескоро, но все же упросил он князя, и ему дана была свобода делать то, что ему угодно.

Возвратившись в свой дом, Иоанн тотчас роздал свои бесчисленные имения нуждающимся, рабов отпустил на свободу, а сам с соучеником своим Космою [11] отправился в Иерусалим. Там поклонившись святым местам, пришел он в лавру святого Саввы и стал умолять игумена, чтобы он принял его, как заблудшую овцу, и приобщил к избранному своему стаду. Игумен и вся братия узнали святого Иоанна, потому что он был уже в славе, и его знали все, благодаря его власти, почестям и великой премудрости. И радовался игумен тому, что такой человек пришел в смирение и нищету и хочет быть иноком. Приняв его с любовию, игумен призвал одного из братий, наиболее опытного и потрудившегося в подвигах, желая поручить ему Иоанна под начало, чтобы он научил его и духовному любомудрию и иноческим подвигам [12]. Но тот отказался, не желая быть учителем такого человека, который своею ученостию превосходил многих.

После всех позван был один простой нравом, но разумный старец; он не отказался быть наставником Иоанна.

Сии правила были основанием для тех дел, какие совершаются телесными трудами.

Такие отец духовный своему духовному сыну и учитель ученику предписал уставы, присоединив еще и следующие слова:

- “Не только не пиши никому посланий, но даже и не говори о чем-либо из светских наук. Соблюдай молчание с рассуждением; ибо ты знаешь, что не только наши философы учат молчанию, но и Пифагор завещал ученикам своим долговременное молчание, и не думай, что безвременно говорить хорошее есть благо. Послушай Давида, сказавшего: умолчах от благ (Псал. 38,3). Какую же он от сего получил пользу? - послушай: согреяся сердце мое во мне (пс. 38,4), т.е. огнем божественной любви, который возжегся в пророке размышлением о Боге”.

Вот что начертал он в сердце своем, как на скрижалях: “Всякую заповедь отца, по учению апостольскому, должно исполнять без гнева и сомнения” (1 Тим. 2,8). Да и какая будет польза, находящемуся в послушании, иметь в руках дела, а в устах ропот, исполняя приказание, а языком или умом прекословить, и когда такой человек будет совершенным? Никогда. Напрасно такие люди трудятся и думают, что живут добродетельно; соединяя послушание с ропотом, они носят в глубине своей змия.

Блаженный же Иоанн, как истинный послушник, во всех заповеданных ему службах являлся безропотным.