Судя по всему, этот гипертрофированный образ по большей части — творение извращенной, болезненной фантазии самого Береславского, которому требуется чем-то оправдать собственную фиксацию на половых органах и женоненавистничество. Учитывая его очевидную болезненную зацикленность на вопросах, связанных с сексом, можно строить определенного рода предположения, за что именно он так страшно обиделся на мать. Теперь Береславский, а за ним и слепо верящие в него адепты пишут, что матери — родовые упыри — сосут энергию у своих детей, продлевая за счет этого свою жизнь, насилуют их физически и духовно.

...Нечестивая мать... распространяет вокруг себя содомскую вакханалию, являясь бессознательно или осознанно поверенным лицом князя тьмы, его священницей.

Она осваивает по подсказке даймона — родового демона — новые астральные виды тонкого блуда, премерзкого в очах Господних, экстрасенсорику и восточную оккультную эзотерику. Время прозреть на нечестивую, обличив скрываемые за внешней лживой человеческой общепринятой благопристойностью мерзости сатанины. Время положить им конец. <...> Женоцентризм — болезнь болезней, исчадие зол, предвестие распада. <...> Над Россией нависает проклятая родовая безысходность [93].

Береславский подробно пишет о том, как мать, подмывая своего новорожденного младенца, медитирует на его гениталиях, примеряет его к себе в качестве будущего любовника и т. д. Она своим хищным взглядом пробивает в нем энергетические дыры, и ребенок из-за своей нечестивой матери, только родившись, начинает заживо разлагаться и умирать, а мать за счет его энергии молодеет и прибавляет себе годы жизни [94].

Утроба нечестивой — воронка с двойным входом. С одной стороны, родила в мир, с другой, втягивает обратно, тщится убрать в прежнее, дородовое вместилище. Ее желание — удержать сына в утробе, не дать родиться в духе. <... > Ветхая семья — храм сатанин с его поганым алтарем на чреве женщины-жрицы. <... > Так наши земные родители, заключив завет с дьяволом, могли породить лишь каинитов, малых велиаров, змей и жаб, подобие сатаны [95].

Три ее божка — чрево, блуд и сон. Три мерзкие богини — грудь, гениталии и задница. <...> Целое поколение жучков-аферистов, авантюристов, болтунов и трусов, комнатных мафиози... было взращено подобными матерями. И над всем этим — огромный идол “мамы”, задавивший своим задом две трети человечества... [96]

Вспоминается “игумен” БЦ Николай Румянцев, воевавший со своей мамой, чтобы выселить ее из квартиры, которую он хотел отдать БЦ. У него ничего не вышло, и тогда он написал на родную мать донос на ее работу примерно в таком духе: “Дорогие сестрички, есть дьяволица, которая называет себя моей матерью. Она довела меня до того, что я был вынужден ее побить. Вот на что она способна! Представляете, как я страдаю. Нужно выгнать ее с работы” [97].

Помимо того, что этот “документ” достаточно гнусен сам по себе (не помогающий пожилой матери сын стремится лишить ее единственного источника существования), он еще говорит о неадекватности этого человека: самозванный “игумен” пишет женщинам и при этом говорит: “Она называет себя моей матерью. Дорогие сестрички, вы-то понимаете: как же может женщина называть себя матерью мужчины? Разве семя, которое всходит в земле, может сказать, что земля — его мать?” Лжеигумен даже не понимает, что обращается к женщинам, которые вряд ли воспримут такие утверждения с энтузиазмом.

По учению Береславского, женщина — это низшее несовершенное существо, достойное лишь растительного существования. Бог сотворил Адама и Еву бесплотными, они “не имели плотских тел — тела их были светоносными и равноангельскими” [98], а потом:

Сатана через Древнего Змия, прельстивший и соблазнивший Адама и Еву, окрал у них светоносные ангельские Тела... прогрыз в тонком теле Евы дыру между ног... и внедрился в ее плоть, создав там свой престол через запечатление своего образа — магическую трансплантацию в чресла Евы жупела блудного разжения, шарика с энергией преисподней, семени тли. Сделав гениталии центром личности Евы, он подсоединил к их работе тончайший орган Божий — духовное сердце, разрушив херувимское око, втесненное в него [99].

Потому-то женщина и получилась полусатанинским существом, подверженным влиянию вампиров и рожденным с предрасположенностью к вампиризму и к собственной гибели. В силу своего физиологического устройства женщина не может сопротивляться вхождению в нее нечистых духов, которые проникают в нее через физические отверстия. И только лишь экстраординарными усилиями женщины могут быть спасены:

Женщина окормится от того мужчины, который плюнет в запечатанный в ней вход в преисподнюю, вместо вожделения раствориться в нем: наконец-то нашелся могущий помочь ей залечить больную рану, а не растравливать ее [100].

Желающие спастись женщины должны отказаться от всякой индивидуальности и прислуживать мужчине, а не заражать его гибелью, опять же, через свою физиологию, посвящая его сатане:

С детства страхи и магия родовой власти мамы-священницы... В дыры, пробитые страхами, входят упыри. <...> Весь заговорен, весь сломлен, весь распят! <...> Сатана пробивает дыру, метит свой осиновый кол в чресла [101].