Для меня это звучит так же, как слова умирающего Златоуста: “Слава Богу за все”.

*

Об обрядовом рефлексе я вспомнил, когда прочел слова преп. Ефрема Сирина об исповеди:

“Если один обычай влечет тебя к Врачу, то не получишь здравия... Премилосердный требует любви от того, кто хочет прийти к Нему, и если приходящий приносит любовь и слезы, то Он даром приемлет дар (прощения)” (Творения, 3 издание., сс. 208 – 209).

Чистота и святость достигаются через покаяние. “Раскаянность есть уже степень святости”, – говорил о. Александр Ельчанинов. Завершая таинство исповеди, священник, покрывая епитрахилью голову кающегося, произносит молитву: “Приими и соедини его (кающегося) Святой Твоей Церкви”. Эту молитву воцерковления он произносит над нами всегда, даже если бы мы исповедовались ежедневно. Мы ежедневно грешим и поэтому ежедневно требуем очищения и соединения с Церковью через покаяние.

Живя вне покаяния, мы живем вне Церкви. У нас “положено” священникам раз в году исповедоваться у назначенного по благочиниям духовника. Многие священники относятся к этому чисто формально, и, если уже нельзя совсем уклониться, то делают это только исполняя Устав и обычай. Получается, что люди, имеющие наибольшую нужду в очищении и святости, сами себя ставят вне пути, ведущего к ней. У них, видите ли, лежит в столе “ставленная грамота”, как все покрывающий патент.

Я говорю не об исключениях, а об общей массе. Исключений я видел, слава Богу, достаточно. В Глинскую пустынь в 50-х годах постоянно приезжали священники и духовники к старцам. Сейчас ездят некоторые в Лавру, в Печеры. Помню, что после смерти о. Иоанна Быкова, личного духовника о. Николая Голубцова, он настойчиво искал себе в Москве нового духовника.

*

Благодать действует в свободе человека и свобода в благодати, они, по выражению еп. Феофана Затворника, “взаимовходны”.

Поэтому весь процесс спасения каждого человека совершается “неразлучным действием обеих сил” (Бог. Энц., 1901, т. 2, с. 649).

*

Свобода человека выражается в его самоопределении к Богу, которое благодаря первородному греху, неизбежно принимает форму борьбы за свое спасение от греха, форму подвига.

Подвиг есть акт человеческой свободы, определивший себя к Богу. Но, если, свобода и благодать “взаимовходны” и “неразлучны”, то, очевидно, при оскудении подвига, “оскудевает” и благодать, – удаляется от ленивого раба. Наличие в данный момент в человеке дара той или иной благодати удостоверяется не документом, но истинным присутствием в нем благодатного огня.

Можно иметь документ о том, что благодать когда-то была дана, но сейчас не иметь благодати. Апостол ясно говорит, что огонь благодати надо “возгревать”, то есть поддерживать. “Напоминаю тебе возгревать дар Божий, который в тебе через мое рукоположение” (2 Тим. 1, 6).