Эти слова Нитрийского игумена красочно показывают причину отрицательного отношения части монашества IV—V века к вопросу церковного пения и гимнографии, которому соборно-приходское богослужение уделяло в то время весьма важное значение. Высказываясь об этом виде христианского искусства и даже с некоторой резкостью в выражениях, монашествующие не отрицали возможности его существования в церкви вообще. Напротив, они допускали это существование, но только в приходских „мiрских“ храмах и придавали ему здесь значение как средству привлечения в храм молящихся. „Часове и песни церковные, по словам аввы Варсануфия, соуть предания и добре умышлена быша сглашения ради всех людей“ [97]. „Сего бо ради и собираются людие в церквах“ [98], говорил авва Силуан.. Для монахов же они считали возможным лишь несложное речитативное пение (ψαλμωδια) и песнопения, представляющие собой тексты Священного Писания. „Помысли, чадо, говорил тот же авва Силуан, колико чинов есть на небеси, и несть писано о них, яко со осмогласником поют; но чин един непрестанно аллилуиа поет. Другий чин свят, свят, свят Господь Саваоф, другий чин — благословенна слава Господня от места и дома Его“ [99].

Режим жизни, время и содержание молитвы монаха красочно описаны аввой Варсануфием: „Скитяне же, говорит он, ни часов имут, ни песней глаголют, но наедине рукоделие и поучение и помале молитву. Стоя же на молитве должен еси молити избавитися и свободитися от ветхого человека. Глаголати же и Отче наш, или и обоя, и сести на рукоделие. Аще ли седиши на рукоделии, подобает изучати или глагол эти псалмы и на концы некоегождо псалма молитися седящу, яко Боже помилуй мя окаянного. Аще ли стужаем еси, помысли глаголати — Господи, Ты видишь скорбь мою, помози ми. Яко убо сотвориши три рядовы на мрежи, встани на молитву, и преклонь колене, такожде и стоя, твори реченную молитву“ [100]. Так, по словам аввы Варсануфия, протекал день инока в молитве и труде. О вечернем же келейном и ночном богослужении иноков авва говорил: „О вечерних же пениих, дванадесять псалмов глаголют скитяне, и на конец коегождо вместо славословия аллилуиа глаголют и творят едину молитву. Такожде и в нощи дванадесять псалмов и по псалмех седают на рукоделие, и иже хощет изучает, а иже хощет помысли своя испытует, и жития святых, иногда же и прочитает пять или осм листов, и паки вземлет рукоделие“ [101].

Основоположники иноческого правила псалмопения не записывали последнего. В этом не было для них нужды благодаря тому, что они знали наизусть если не всю псалтирь, то многие псалмы.

Из жития преп.&

И пока ищущий иночества не осваивал этого правила, преподобный не причислял его к братству лавры [102]. Преподобный же Иоанн Лествичник рассказывает об одном подвижнике, преп. Мине, что тот, лежа на земле, прочел наизусть всю псалтирь [103]. Судя по тому, что это знание псалтири не было вменено преп. Мине в особую заслугу, надо полагать, что таким знанием тогда обладали многие иноки.

Самое раннее описание иноческого вечернего богослужения дает Иоанн Мосх в своем рассказе о посещении им и Софронием, впоследствии патриархом Иерусалимским, аввы Нила Синайского. Это очень краткое описание, но оно хорошо характеризует иноческую вечерню. „Пришедшим же нам на вечерняя, говорит Иоанн, начат старец пети Слава Отцу с прочими и рекохом Блажен муж и Господи воззвах без тропарей и по еже рещи Свете тихий и Сподоби Господи начахом глаголати и Ныне отпущаеши с прочими“ [104]. (Здесь, видимо, имеются в виду песнопения, входящие в состав „Трисвятого“ — Святый Боже, Слава и Ныне, Пресвятая Троице, Отче наш).

Вечерня аввы Нила интересна тем, что она содержит в себе „Господи воззвах...“, т. е. псалом, если не все второе трехпсалмие песненной вечерни, составлявшее неизменную часть песненной вечерни, в ней есть древнехристианский вечерний гимн „Свете тихий“, когда-то связанный с обрядом светильничного благодарения и почему-то отсутствующий в песненной вечерне блаж. Симеона Солунского и рукописи Иерусал. патр. библ. № 635/305, словно исчезнувший вовсе из этого чинопоследования. Исполнял авва Нил также „Сподоби Господи“ и „Ныне отпущаеши“, встречающиеся уже в Постановлениях Апостольских. Короче говоря, авва Нил имел в своей вечерне отдельные псалмы, общепринятые на этой службе в церкви, а также и вечерние гимны, сложившиеся в Древней Церкви, но, как говорит Иоанн Мосх, старец, — „ни на Господи воззвах тропаря нет, ни на Свете тихий, ни на Сподоби Господи“. В этом отношении авва Нил поступал как упомянутые выше египетские старцы: Силуан, Памво и др.

Один из ранних орологионов, в котором содержится вечернее иноческое правило, это — орологион лавры преп. Саввы Освященного, относящийся к VIII—IX столетиям (Син. библ. № 863) [105]. Состав этого правила следующий: 103, 12, 112 псалмы, затем 118 псалом, разделенный на три славы, и псалмы 120, 129, 140 и 116. К словам последнего „Яко утвердися милость Его на нас“ непосредственно примыкает „Свете тихий...“, стихи нынешнего прокимна „Господь воцарися...“, которые указано петь с „Аллилуиа“, „Сподоби Господи...“, „Ныне отпущаеши...“ и „Святый Боже...“ Здесь, как и в вечерне аввы Нила Синайского, имеются псалмы общие с песненной вечерней, а именно: 129, 140 и 116. Интересно, что та группа псалмов, куда входят эти три псалма, следует после ряда других псалмов, занимая место сходное с тем, какое принадлежит 140 и 129 псалмам и на песненной вечерне. Кроме того, здесь имеются, как и в вечерне аввы Нила, древнехристианские гимны „Свете тихий“, „Сподоби Господи“ и „Ныне отпущаеши“. Это еще раз подтверждает сказанное, что иноки в основу своего правила псалмопения полагали те псалмы и песнопения, которые были известны и являлись традиционными для той или иной суточной службы еще в Древней Церкви.

Обзор вечернего богослужения аввы Нила и вечернего иноческого правила псалмопения по орологиону лавры преп. Саввы Освященного по рукописи Син. библ. № 863 показывает происхождение элементов чина православной вечерни: 103 псалма, кафизмы „Блажен муж“, „Свете тихий“, „Сподоби Господи“ и „Ныне отпущаеши“. Они вошли в этот чин из палестинского иноческого правила. Нет в приведенных памятниках иноческого правила псалмопения 141-го псалма. Судя потому, что состав псалмов древнеиноческих правил был вообще разнообразен [106], можно полагать, что этот псалом также мог быть общим для иноческого правила и песненной вечерни, и только отсутствие памятника, подобного приведенным, не позволяет это подтвердить. Что же касается ектений, светильничных молитв и обряда входа, а также главопреклонной молитвы современной вечерни, то это, конечно, элементы собственно песненной вечерни, уцелевшие в процессе слияния двух различных видов богослужения — соборно-приходского и монастырского.

***

Вопрос, усложняется еще благодаря тому, что самый процесс вытеснения песненных последований элементами иноческого богослужения протекал в разных центрах церковной жизни Православного Востока не одновременно. Блаж. Симеон совершал в Солуни песненные чинопоследования в средине XV века, в Константинополе же, как уже отмечалось выше, эти чинопоследования были оставлены в начале XIII века по причине взятия его крестоносцами (1204 г.) [107]. В Иерусалиме они, по-видимому, прекратили свое существование еще раньше, в связи с погромом, учиненным калифом Хакемом в 1009 г. [108].

В силу указанных причин остается возможным установление этого процесса лишь в общих чертах, без конкретизации времени возникновения тех или иных изменений в чине вечерни.

Изменения в чине вечерни происходили в первую очередь во второй ее половине, т. е. в той части, которая совершалась после обряда входа. Это касалось малых антифонов, чтения молитв об оглашенных и верных и исхождения в скевофилакию и баптистерий.

Сами по себе малые антифоны не составляли собственно вечернего элемента богослужения. Вечерний вход в алтарь, как и подобные входы на других песненных чинопоследованиях суточного богослужебного круга, благодаря своей торжественности являлся кульминационным пунктом действа чина. Такое значение эти входы начали получать еще в Иерусалиме, где епископ приходил в конце богослужения, чтобы прочитать завершающие службы молитвы и преподать молящимся благословение. Малые антифоны, следуя за вечерним входом, носили характер дополнительной части к чину, органически не вытекающей из всего предшествующего им богослужебного действа. По-видимому, такое значение придавал им блаж. Симеон Солунский, выделивший описание этой части вечерни в особую главу своего повествования.