Однако же и это стоическое учение пользовалось до того великим авторитетом в то время, что оказывало влияние даже на Отцов Церкви – Тертуллиана, Иеронима, Августина и других. Конечно, это вполне естественно, ибо Отцы Церкви, как проповедники жизни любви, не могли не радоваться проявлению ее хотя бы и в жизни язычников. А потому блаженный Иероним говорил, что стоики во многом согласны с христианами. Святой Амвросий нередко заимствовал у стоиков формулы высшего блага и общие воззрения на добродетель.

Но это, конечно, свидетельствует лишь о том, что Отцы Церкви того времени не упускали случая пользоваться всеми источниками при своих наставлениях в добродетели; да и сами они учились в языческих школах, имевших большое виляние на общественную жизнь. Притом в своих сочинениях они высказывали взгляды на христианство и толкования богословских наук и исследований лишь своего времени.

Большое сходство учения стоиков и христианской морали дало повод рационалистам говорить, что христианство не более чем выражение дальнейшего развития человеческого духа, совершенно естественное, и что о богооткровенном характере христианства не может быть и речи. Но если мы присмотримся внимательнее к учению стоиков и учению Христа, то увидим глубочайшее различие в самых их основах. Так что, при удивительном сходстве отдельных изречений, стоицизм является только подготовительной ступенью в стремлении к чему-то еще более возвышенному, открытому для спасения человека. Но не просто к учению, а к самой живой любви, которую человечество извратило и забыло, погрузившись в самолюбивое существование. Мораль стоиков так же бледна в сравнении с христианской моралью, как слаб во мраке зажженный факел в сравнении с сиянием солнца.

Божественное учение о любви к врагам, рядом с учением язычников о любви, своим духовным светом сияет, как солнце. Потому, сравнивая Свою заповедь с представлением древних о любви, Христос Спаситель называет ее новой, какой она и была и по своему основанию, и по содержанию. Античная мораль проповедует: «Не делай того другим, чего не желаешь себе; как ты мне, так и я тебе».

Христос же учит и жизнью наглядный пример подает: люби Бога всем сердцем твоим и ближнего твоего, как самого себя (Мф. 19:19; Мф. 22:39; Мк.12:31, 33; Лк. 10:27; Рим. 13:9; Гал. 5:14; Еф. 5:33), любите друг друга, как Я вас возлюбил (Ин. 13:34; 15:12). Любите до самоотвержения: нет больше той любви, как если кто душу свою положит за друзей своих (Ин. 15:13).

Встать выше своих эгоистичных склонностей язычник не мог, ибо он не имел понятия о любви Божественной и действии ее на человека. Не зная примера совершенной любви Бога к человеку, язычник не имел сознания необходимости пребывать в единой с Богом жизни любви, ибо самолюбие омрачило его ум. Они не знали слов апостола Павла: Живите в любви, как и Христос возлюбил нас до смерти (Еф. 5:2). Прощайте друг другу, как и Бог во Христе простил вас (Еф. 4:32). То угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо. И Христос страдал, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его (1 Пет. 3:19.21).

Святые апостолы были неутомимы в делах милосердия, имея примером Спасителя Христа, исполненного любви. И мы знаем, что всякий человек призван к единой с Богом жизни, а потому имеет глубокую внутреннюю необходимость любить всех, и даже врагов своих, которые суть больные духом наши братья.

Философ Аристипп, живший в 435.460 гг. до Рождества Христова, известен умением утешать друзей изречениями, призывающими «терпеть обиды», «равнодушно переносить оскорбления», злословия, подавлять гнев, избегать раздоров и т.п. Все это, конечно, хорошо. Но при ближайшем знакомстве с ним оказывается, что руководящим принципом нравственной деятельности для него является «удовольствие». Словом, у Аристиппа везде проглядывает самолюбие.

Так, например, однажды Аристипп плыл в Коринф. Была буря, и он начал сильно беспокоиться. В то время некто сказал ему: «Мы люди простые, и то не боимся – вы философ, а трусите». Аристипп на это сказал: «Это оттого, что мы беспокоимся за разные души». Его эгоизм и дурное отношение к людям особенно ярко проявились в следующем. Когда Симон, казначей Дионисия, показывал Аристиппу дома и расписные мостовые, Аристипп плюнул ему в лицо и на его негодование ответил: «Я не нашел более удобного места, куда бы плюнуть»,– чем показал, что считает прекрасные полы лучше лица Симона. Человек, делающий все ради себя, не может понять искренней, бескорыстной, самоотверженной любви, открываемой нам богочеловеческой жизнью Иисуса Христа.

Многие другие из языческих писателей, например, Диоген, Плутарх, Солон, также произносили назидательные изречения вроде: «Познай самого себя», «Прощение лучше раскаяния», «Люби ближнего, если он немного и притесняет тебя», «Не делай сам того, что порицаешь в ближнем», «Прощение лучше мести». Подобные изречения суть только благие мысли самолюбивого человека, испытавшего силу неприятностей и страданий, причиняемых местью, враждой, притеснениями и проч.

Мудрецы (например, Солон) высказывают иногда весьма добрые советы: чтить богов, родителей, отцеубийство почитать невозможным, повиноваться законам, обуздывать гнев, отвращаться злых людей, быть равнодушным к обидам, не завидовать, не лгать, не злословить, вооружаться против праздности, против неверности жены, против пьянства, быть благоразумным, заботиться о своей чести и т.д. Это все советы добрые и весьма назидательные. Но в них нет речи ни о любви к врагам, ни о благословении проклинающих; нет речи о любви к ближнему, как к самому себе, о любви до самоотвержения; нет речи о благотворении ненавидящим, о молитве за гонителей и обидчиков. Словом, нет того, что свойственно только христианской любви, или богочеловеческой жизни.

Но те советы Солона кажутся неискренними, и даже фальшивыми, где проглядывает его жестокость. Например: «Если кто у кого-либо выколет глаз, у того должно выколоть оба глаза»,– т.е. причинивший зло ближнему должен поплатиться сам. Или еще: «Чего ты не положил, того и не поднимай, иначе должен подлежать наказанию смертью». «Начальника, замеченного в пьянстве, должно наказывать смертью». «Захватившему прелюбодея на месте преступления дозволительно убить последнего». Самое почитание родителей Солон ограничивает и почти уничтожает наставлением «не принуждать сына доставлять пропитание отцу такому, который не научил его никакому ремеслу».

Вообще, нравственные правила Солона проникнуты духом самолюбия и расчета, столь далеким от духа христианской любви. Как видно, для языческого мудреца важно только то, чтобы не пострадали личные выгоды человека, которому он дает совет, а здесь сквозит его собственная эгоистичная природа.

В этом отношении стоит поговорить еще о таких философах, как Сократ, Платон и Аристотель, живших за 400 лет до пришествия Христа.