Итак, Писание не дает оснований для того, чтобы жить под страхом “порчи”. В мире Библии немыслимы события, подобные следующему: “Одна женщина работала кладовщицей. И как-то одна сотрудница попросила ее подписать ей фиктивный документ, что учреждение якобы получило столько-то пищевого масла, а после этого масло потихоньку списать. Кладовщица была женщиной честной и на такой подлог не согласилась. Тогда сотрудница с угрозой ей сказала: “Ты у меня это масло всю жизнь будешь помнить”. После этого она сама или через чародеев навела колдовство [84], порчу на кладовщицу и дочь ее. Кладовщица заболела эпилепсией. И как-то ранней зимой она пошла на реку, лед под ней проломился, и она утонула. Дочь ее тоже стали преследовать бесы, она перенесла в жизни много несчастий и наконец пришла к священнику на отчитку, чтобы избавиться от действия колдовства”. В этом мире нет Бога, но есть только бесы и их служители. И Бог столь бессилен, что не может избавить от колдовской мести человека, поступившего по совести и закону. И в таком мире жить поистине страшно.

Теперь обратимся к свидетельству Предания. Достовернейший голос Предания это вероучительные определения Вселенских Соборов. Но ни в догматических определениях Вселенских соборов, ни в изложениях веры и вероучительных книгах нашей Церкви, ни даже в катехизисах и “Законах Божиих” нигде в качестве части православного вероучения не именуется вера в “порчу” и в угрозу, устремляющуюся к нам со стороны языческих практиков.

Несомненно, что падшие духи могут входить в души и жизнь людей, сознательно к ним обращающихся. Несомненно, что христианин (крещеный человек), обратившийся к оккультному миру за каким-либо чудом, рискует получить “обслуживание по полной программе” вплоть до одержимости [85]. Спорен вопрос о границах влияния падших духов на жизнь нехристиан, если последние прямо к ним не взывают. Неясен вопрос о том, может ли один язычник магическим путем воздействовать на жизнь и здоровье другого язычника.

И вот оказывается, что на частицу Его тела, на церковную частицу (даже на “божественную больную”) любая знахарка может наслать любую напасть... Утверждающие, что такая власть у язычников есть, просто хулят Христа.

Богословие наука практическая. Помимо теоретических выкладок, я предложу для пастыркого обсужения очень простой вопрос. В московском Музее искусства народов Востока открылась “школа магии”. Один из ее уроков описывается в газете “Мегаполис-экспресс” [86]. По уверению оккультистки, некий “Учитель”, в Москве “исполняющий поручения своих зарубежных коллег”, “совершил надо мной обряд раскрещения”. Раскрещенная ученица, научившись оккультной практике, затем якобы смогла материализовать душу своего умершего мужа и даже зачала от него через два года после его смерти...

Предположим, что по прошествии времени эта “раскрещенная” ведьма решила покаяться и вернуться в Церковь. Должен ли священник крестить ее вторично? Священник должен проверить глубину ее покаяния да. Уяснить меру решительности ее отказа от ее колдовского прошлого да. Призвать ее к публичному отречению от сатаны и дел его да. Наложить епитимью да. Но должен ли священник перекрещивать ее? Перекрещивание означало бы, что сатана может налагать свою печать на человеческую душу с такой же силой, как и Спаситель, что он может изничтожить крещальный дар Бога человеку. Это означало бы признание того, что по влиянию на нашу жизнь Бог и диавол равномощны. Такое предположение было бы кощунством. И церковная традиция о подобных случаях говорит однозначно: как бы ни были велики грехи человека по крещении, но крещение не повторяется: “Верую во едино крещение во оставление грехов”. И это значит,что нет у сил тьмы власти до конца стереть печать Христову в душе человека.

Кроме того, вопрос здесь стоит и аскетически. К чему приковано наше зрение, что мы переживаем острее: могущество нашего врага или силу нашего Господа? Вера в “порчу” и боязнь ее есть именно привязанность взгляда ко злу. Но если в поле нашего зрения не Бог, значит, мы сами находимся в состоянии отпадения от Бога. И значит, тем беззащитнее мы пред стихиями падшего мира. Следовательно, чем более человек интересуется “порчей” и “сглазами”, чем больше боится их - тем и в самом деле он дальше от Бога и тем доступнее он для предметов своего страха. Поэтому не колдунов надо искать, а Бога, не на “порчу” озираться, а Бога взыскивать.

Поэтому в творениях святых учителей Церкви отсутствует тема “порчи” и противостояния ей. Христианин не должен обращаться к нецерковным религиозным практикам об этом Отцы предупреждают постоянно. Но если предположить, что язычество само может вторгаться в жизнь того христианина, который и не помышлял взывать к духам то что же остается от той свободы, которую, по торжественному уверению апостола Павла, даровал нам Христос?

Напомню, что свт. Василий Великий (Правила, пространно изложенные в вопросах и ответах, 55) среди причин болезни не отмечает “наведенную порчу” или вред, причиненный христианину колдуном-язычником (которых во времена свт. Василия было весьма много). И страшнее всех чудовищ, опаснее сонма бесов и всех бесноватых свт Иоанн Златоуст полагает завистливого сребролюбца: “Я желал бы жить со множеством беснующихся, нежели с одним из страждущих такой болезнью (сребролюбием).

Первые ниспровергают множество домов, заставляют хулить имя Божие, являются заразой городов и всей вселенной; а мучимые бесами более достойны сожаления и слез...

Пусть лицо его будет составлено из собачьего и волчьего; пусть он не будет произносить ничего человеческого, но будет издавать из себя звуки нестройные, отвратительные и страшные; путь даже в руках у него будет пламень. Может быть, вам представляется страшным сказанное мною; но я еще не изобразил его надлежащим образом. К сказанному надобно присовокупить и еще нечто: пусть он поражает встречающихся с ним, пожирает и терзает плоть их. Но сребролюбец гораздо и хуже и такого чудовища” [87].

Сегодня на сребролюбцев (по-современному банкиров) навешивают церковные ордена [88], а народ пугают байками о “порчах”.

И всех, кто защищает “реализм” нынешних апокрифов, посвященных героической борьбе блаженных с “порчей”, я попрошу указать мне подобное понимание “духовной брани” в творениях свт. Василия Великого, св. Макария Великого, свт. Григория Богослова... И еще порекомендую прочитать отрезвляюще действующее Слово прп. Иоанна Дамаскина “О драконах и <привидениях” и подумать не относится ли и к ним предостережение св. отца: “Невежество вещь ненадежная” [89].

Вслушаемся в наставления прп. Антония Великого, переданные свт. Афанасием Великим: “Где знамение крестное, там изнемогает чародейство, бездейственно волшебство” (Житие Антония, 78). “Демоны все делают, говорят, шумят, притворствуют, производят мятежи и смятения к обольщению неопытных, стучат, безумно смеются, свистят, а если кто не обращает на них внимания, плачут и проливают уже слезы, как побежденные... Не должно нам и бояться демонов, потому что они бессильны и не могут ничего более сделать, как только угрожать” (Там же, 26-27). “Диавол есть человекоубийца искони. Между тем мы живы еще, и даже ведем образ жизни, противный диаволу. Итак, явно, что демоны не имеют никакой силы” (Там же). “Чтобы не бояться нам демонов, надо рассудить и следующее.